— Очень красиво. Сыграй еще.
Виктория сыграла Баха и Шопена, а затем какую-то очень быструю пьесу.
— Виктория излишне скромная девушка и привыкла скрывать свои таланты, хотя не следует этого делать, — улыбнулась Диана.
— Согласен, — подхватил Сэм.
Он достал телефон, включил заранее записанную музыку и поклонился Виктории.
— Вы позволите, мисс Гамильтон?
Щеки Виктории слегка порозовели.
Они вышли на паркет и закружились в танце. Мир перестал существовать. Были только они и музыка. И не важно, что на ней перчатки. Он ощущал тепло ее кожи даже сквозь их тонкий шелк.
И когда закончилась музыка, ему не хотелось останавливаться.
— Ты удивительная, — прошептал он, едва сдерживаясь, чтобы не поцеловать ее. Она наверняка смутится и уйдет в себя. А он хотел, чтобы она раскрывалась, а не закрывалась.
— Благодарю вас за танец, мисс Гамильтон, — сказал он, церемонно поклонившись. Затем повернулся к Диане: — Миссис Гамильтон, надеюсь, вы удостоите меня чести станцевать с вами на балу?
— Называйте меня Диана. Я с удовольствием, — ответила она. — Вы оба выглядите замечательно, и Чивертон-Холл будет вами гордиться.
— Непременно, — заверил Сэм. — Если вы пришлете мне фотографии, я обновлю сайт и пошлю их в местную газету, — обратился Сэм к Патрику.
— Отлично. — Отец Виктории похлопал Сэма по плечу.
— Пойду переоденусь. Надо сохранить костюм и туфли до бала, — сказал Сэм.
— Я тоже, — подхватила Виктория.
Родители Виктории с любовью посмотрели им вслед.
— ОК? — спросил Сэм, когда они вошли к ней.
— Да, — вяло ответила она.
— Эй, все будет хорошо. Все болеют за тебя и за Чивертон-Холл.
— Угу.
В ее огромных глазах плескалась такая печаль, что он обнял ее за плечи и прижал к себе.
— Я в тебя верю. Ты — поразительная. И не позволяй никому говорить тебе обратное.
Однако говорили. И это усугубляло чувство вины Виктории за то, что она осталась жива, а Лиззи умерла. Ей никогда не избавиться от комплекса выжившей.
— Знаю, ты переживаешь, что не можешь разделить все это с Лиззи. Но не пора ли избавиться от тоски и сосредоточиться на приятных воспоминаниях. Что, если посвятить рождественский бал памяти Лиззи?
Виктория улыбнулась.
— Замечательная идея. Я поговорю с папой.
— Давай. А я тем временем слетаю за кофе.
Сможет ли она избавиться от чувства вины и тоски?
Вечером того же дня Диана зашла к Виктории.
— Все в порядке, мам?
— Нет, — ответила Диана, обнимая дочь. — Я понятия не имела.
— О чем?
— О твоих мыслях, что умереть должна была ты, а не Элизабет, потому что она родная дочь, а ты приемная.
