- А на других этажах что? Тоже такие ряды капсул? - поинтересовался я.
- Не на всех, - хмыкнул Коперник. - Это всё же не просто "Империя", а бизнес-империя... Залезай в первую же. Мне уже не терпится сжать "разрушитель" в кулаке. Как ты когда-то. Помнишь?
- Только делай это за пределами моей халупы, - засмеялся я, вспомнив лицо Коперника, когда я выпустил голубой дым перед его глазами.
- Шутник, - усмехнулся он. - Ты ж в Осомаке, да? За пределы инстанса не выходи. Жди меня. Мы сейчас прилетим.
"Мы", в лице Коперника и ещё нескольких человек, принялись торопливо забираться в открывавшиеся капсулы. Я снял толстовку, оставшись в футболке, и полез сам. Вставил ДНК-флешку в разъём и удобно расположился. Страха вообще не испытывал. После того, как отец подтвердил получение денег, я думал лишь о том, как быстрее со всем этим закончить. Передать "разрушитель" в руки Коперника и облегчённо вздохнуть, понимая, что случилось невероятное - я справился.
- Погружаемся! - крикнул кто-то и я услышал шум закрывающихся плексигласовых стёкол. Натянул щуп на голову, положил руки на кнопку и нажал её.
Иконка почтового конверта мигала постоянно и я сразу вызвал меню сообщений. Писал Ревалор, но я не стал ему отвечать - пока было не до этого. Затем набрал Коперника.
"Я на месте. Жду."
"Мы уже в городе. Идём к складу. Не выходи пока."
Пока оставалось время, я развернул на пузо заплечную сумку и вытащил "разрушитель". Появилось такое чувство, что я его вижу в последний раз. Но я ни о чём не жалел. Я давно мечтал от него избавиться и вот, наконец, это свершится. Я выжал из него тот максимум, который хотел, и, при этом, всё ещё оставался живым. Кто бы за мной не охотился, теперь от меня никому ничего не получить. Все сливки достанутся тому, кто проявил максимальное рвение. Даже если не считать, что я сам родом из Восточно-Европейского сектора, а значит, "Империи" проще всего было сесть мне на хвост, они проделали огромную работу. Одна Дарья чего стоит.
При воспоминании о ней, я вздрогнул и почувствовал, как по виртуальному телу бегут мурашки. Пусть ни Коперник, ни моя сестра не считают её злодейкой, я считаю. Пусть она сработала идеально, это ничего не меняет. Я слишком зол, чтобы прощать или хотя бы пытаться понять. Для меня она больше не существует. Не существует потому, что сам бы я никогда ни с кем так не поступил. Никогда бы не стал так играть, так врать, так юлить, так стонать, чтобы жертвенный агнец не сорвался с крючка. Даже если бы я был прекрасной девой, которой по плечу многое, никогда бы до такого не опустился. Трахаться и врать в глаза - для меня поступок равнозначный предательству. И я никогда его не прощу.
