— Пока нет. Ему дают обезболивающие лекарства.
— У него хороший врач?
— Лучший. Это мой друг. Он постоянно наблюдает за мистером О'Рейли.
— Спросите у него, когда можно будет забрать мистера О'Рейли домой. Я пошлю в Корумбу частный самолет с врачом.
На противоположном конце провода послышался приглушенный разговор.
— Еще не скоро, — доложил Валдир. — Когда он выйдет из больницы, ему потребуется длительный отдых.
— А когда он выйдет из больницы?
Снова обмен репликами с врачом.
— Доктор не может пока точно сказать.
Джош покачал головой и выбросил остатки булочки в мусорную корзину.
— Вы сами говорили с мистером О'Рейли? — недовольно спросил Джош.
— Нет, — ответил Валдир. — Он спал.
— Послушайте, мистер Валдир, мне очень важно побеседовать с ним как можно скорее, вы меня поняли?
— Да, но вам придется потерпеть.
— Позвоните мне днем. — Джош шваркнул трубку и принялся ходить по кабинету.
Неблагоразумно было посылать неокрепшего Нейта в тропики. Это казалось удобным — отправить его куда-нибудь подальше недельки на две, занять чем-нибудь, пока фирма уладит его собственные запутанные дела. Кроме Нейта, существовали еще четверо младших партнеров, которых Джош лично взял на работу, сам всему обучил и к которым прислушивался даже в вопросах руководства фирмой. Одним из них был Тип, и он был единственным, кто поддерживал Нейта.
Остальные трое считали, что Нейт должен уйти.
Секретаршу Нейта уже назначили на другую должность.
Его кабинет в последнее время занимал один из стремительно делающих карьеру помощников. Говорили, он чувствует себя там как дома.
Если лихорадка денге не одолеет беднягу Нейта, то его будет поджидать дома Налоговая инспекция.
В середине дня капельница наполовину опустела, но никто не удосужился проверить ее. Еще через несколько часов Нейт проснулся. Голова была легкой, не болела, температура спала. Тело было оцепеневшим, но не потным. Он ощутил на глазах толстую марлевую повязку, пластырь, которым она была прикреплена, и по некотором размышлении решил осмотреться.
Нейт медленно отодрал пластырь от виска вместе с волосами, проклиная того, кто так плотно прилепил клейкую ленту, и отвел повязку в сторону — она повисла на левом ухе.
Первое, что он увидел, была стена, покрытая отшелушившейся уныло-желтой вылинявшей краской. В левой руке торчала игла капельницы, поэтому он стал отлеплять пластырь пальцами правой. Из другой комнаты доносились голоса и звук шагов. Рядом кто-то стонал низким, ровным, болезненным голосом. Свет не горел, но сквозь занавешенное окно проникали солнечные лучи. Краска на потолке тоже потрескалась и отслоилась, вокруг больших черных щелей собралась пыль и паутина. Скрипучий вентилятор, свисавший с потолка в самом центре, раскачивался при вращении.
