Искры снова начали потрескивать «к югу от пояса», как говорится. Это проливало свет на одну из загадок Писателя. С тех пор, как всё это началось в кабинете доктора Оффенбаха, у Писателя возникло острое и даже обостряющее чувство сексуального влечения, что совершенно противоречило его натуре. Как уже упоминалось, он чувствовал себя настолько погружённым в свои эрудированные музы и эстетические мысли, что у него не оставалось места ни для желания, ни для вожделения, ни для романтического интереса любого рода, и до провала памяти он не мог представить себе, что он был когда-то иным. Симпатичная девушка, проходящая мимо, потрясающая фотомодель на развороте журнала или на рекламном щите, его несколько случайных встреч с эротическими образами в интернете - всё это не воспринималось в его мозговом существе, известном, как человеческое сексуальное влечение.
Писатель был вполне доволен, что его не отвлекают; он не хотел, чтобы в его уме было что-нибудь, что могло бы помешать его истинной философской природе. И хотя ему казалось, что он занимался сексом в то или иное время в своей жизни, он всё же не мог этого вспомнить!
Он чувствовал себя счастливым и даже превосходящим в своём пренебрежении к смехотворному, неистовому и животному совокуплению, а также ко всем его вязким составляющим. Что касается женщин, то Писатель хотел бы засунуть свой пенис в зловонную плотскую дыру, обрамлённую волосами, не больше, чем в сливное отверстие на дне мусорного бака. Точно так же он не мог понять, что побуждало женщин брать в свой рот выходное отверстие мужского мочевого пузыря, чтобы позволить ему “кончить ей в рот”, не говоря уже о том, чтобы потом глотать продукт оргазма. Когда такая отвратительная мысль пришла ему в голову, он заметно вздрогнул. И сама идея приложить свой рот к отверстию, через которое женщина мочится, истекает кровью и рожает детей… ФУ!
…была очень мерзкой!
А сейчас?
Сейчас?
Со мной что-то происходит, - понял он.
Уже половина его нового пива ушла во время этих размышлений.
Я похотливее шакала, накаченного “испанской мушкой”[13]. Я же НИКОГДА не был таким? Но сейчас?
Он посмотрел на барменшу.
Рини? Прямо сейчас, если бы она хотела взять мой пенис в рот, клянусь Джорджем, она бы его получила! А если бы она захотела секса, я бы повалил её на пол и драл до потери пульса и все такое!
Да, этот поход в бар уж точно не удался. Он чувствовал себя раздосадованным, обманутым и смущенным этими вновь обретенными эмоциями, вобщем, он, как и его штаны… неловко напрягся.
