«Там, за океаном, мы понятия не имеем, как пострадала – и все еще страдает – эта маленькая страна», – писала она родителям.
Элис нравилось общество Джулии, но не терпелось отправиться в Бельгию, туда, где ее младшего брата Сэма видели в последний раз. Не было никаких сообщений ни о его смерти, ни о том, где именно он сражался, – он просто не вернулся домой. Элис была уверена, что, если бы он был убит, кто-нибудь нашел бы способ сообщить им об этом. Значит, неизвестно где, неизвестно как, но он должен быть жив. Возможно, он стыдился возвращаться домой, потому что поехал на фронт против воли родителей. Или война настолько пошатнула его разум, что он не может приспособиться к «нормальной» жизни. Она читала о таких людях.
Отец вот уже два года одержимо, изо всех сил старался найти следы сына, используя все свое значительное политическое влияние конгрессмена, дергал за все нити в канадском правительстве. Но они утверждали, что у них нет никаких сведений о Сэме Палмере. «Мог ли он записаться под чужим именем?» – спрашивали они. «Да, случалось такое, что американцы „заметали свои следы“», – отвечали им. И Элис думала, что так оно и было на самом деле.
– Но ведь когда он записывался, у него должны были спросить какие-то документы, удостоверяющие личность! Да им просто лень возиться! – бушевал отец. Но каждая его попытка что-то узнать наталкивалась на стену, и он снова с головой уходил в политику.
Мать, обычно такая общительная и жизнерадостная, погрузилась в омут отчаяния, отказывалась сопровождать мужа на официальные мероприятия и отклоняла даже приглашения от друзей. Она ела как птичка, ужасно исхудала и теперь почти не покидала дом.
Но Элис поняла, что не может со всем этим смириться. Самое ужасное, что, перед тем как покинуть Канаду, Сэм посвятил ее в свои планы. Она, потрясенная, не верила своим ушам и умоляла брата не уезжать.
– Ради бога, Сэм, ты что, с ума сошел? Разве ты не понимаешь, что там происходит? Тебя же могут убить!
– Я должен это сделать. Ради Амелии, – ответил он, упрямо стискивая зубы. – Я буду осторожен, обещаю. Канадцев не посылают в самую гущу событий. Просто если я не примкну к армии, то никогда не смогу себе этого простить. Мы не можем позволить этим чертовым фрицам добиться своего.
Они спорили до поздней ночи о том, кто прав и кто неправ в этой войне, и должны ли Штаты ввязываться в нее. В конце концов он просто замолчал, и ей пришлось признать, что нет никакой надежды отговорить его. Прежде чем они легли спать, он заставил ее поклясться их старой детской клятвой – «лучше помру, чем кому-то скажу!», – что она ничего не расскажет родителям.
