Он пытался отвлечь меня сексом, прокладывая между нами эмоциональную дистанцию, что делал с самого начала наших отношений. Но когда он завладел моими губами и, приподняв мои бедра, скользнул в меня, я отдалась на волю чувственных наслаждений, предпочтя их горечи и грусти. Наверное, моя мать делала то же самое — отдавала свое тело в обмен на душевную близость. Но я не успела подумать над этим как следует, потому что Данте резко подался вперед, и я закричала, когда мышцы моего лона обхватили его плоть, доводя его до еще одного головокружительного оргазма.
Потом, когда я лежала в его объятиях, мне вдруг захотелось найти способ пробиться через защитные стены этого требовательного, циничного и несгибаемого мужчины и добраться до того маленького мальчика, который прятался внутри, чтобы сказать, как сильно он любим. По крайней мере, мною.
Прислушиваясь к мирному посапыванию Эди, я лежал в темноте и смотрел в потолок. Я не мог уснуть.
«Что такого сделала твоя мать, что ты так сильно ненавидишь ее?»
«Немногие становятся проститутками по своей воле».
Только Эди могла сказать подобное. Милая, добрая, наивная Эди… И, к сожалению, такая идеалистичная.
Моя мать не заслуживала ни капли жалости, ни моей, ни ее. Но этот разговор выбил меня из колеи, и я не мог сомкнуть глаз. Я нуждался в отдыхе, потому что завтра меня ждал долгий день. Нужно будет попрощаться с гостями и провести совещание с моими финансистами по поводу решений, которые были приняты за эту неделю, а потом заняться планом расширения нашей корпорации, основываясь на сотрудничестве с новыми инвесторами.
А вечером меня ждала поездка в Лас‑Вегас, где через две недели откроется мой новый гостиничный комплекс с казино. Я собирался прихватить с собой Эди и попросил Нину подобрать для нее гардероб, чтобы она могла составить мне компанию на всех мероприятиях, которые мы запланировали.
Я хотел сделать ей сюрприз. Но теперь я не смогу пригласить ее, потому что она поняла, что, хотя я и постарался забыть свою мать, я до сих пор ненавидел ее за то, как она обошлась со мной. Эди подобралась ко мне слишком близко и обнажила мои слабости.
Меня беспокоило ее мнение обо мне, потому что она уже начала значить для меня больше, чем следовало.
Я не смог остаться равнодушным, когда увидел слезы на ее глазах, после того как рассказал, как сильно меня разозлила эта Элис Дюран. Эди посмотрела на меня с признательностью, восхищением и, возможно, даже с любовью, и на секунду мне отчаянно захотелось быть достойным всего этого.
