— Я был бы очень признателен тебе за помощь в расследовании.
— Тогда ладно. Все в порядке. Буду заниматься этим столько, сколько нужно.
Шана опустила глаза, переложила букет из руки в руку.
— Ты с мамой ладишь?
— Конечно. — Чак взял у нее цветы и засунул между досками денника.
— А поточнее? — Шана откинулась на перекладину стойла, скрестив руки на груди.
Глаза Чака задержались на ее груди, прежде чем скользнуть к лицу. Вероятно, ее грудь увеличилась из‑за беременности, или это его неутоленная страсть сделала ее такой привлекательной? В любом случае он жаждал проверить, так ли это. Собственноручно.
— Мы с твоей матерью не ссоримся.
— Я имела в виду подробности — общие темы для разговоров, что вам нравится друг в друге.
Чак попытался вспомнить что‑нибудь, чем можно было бы поделиться, чтобы не упомянуть ее отца. Он знал, что Шана не любит говорить о нем.
— Твоя мама печет мое любимое печенье, когда приезжает.
— Какое твое любимое печенье? — Шана вернулась к расчесыванию Седны.
Лошадь вздрогнула и лениво взмахнула хвостом.
— С макадамией.
— Звучит заманчиво.
Чак улыбнулся и обнял ее за плечи.
Шана напряглась, но не отстранилась.
— Ты не возражаешь, что я прикасаюсь к тебе? — Он слегка сжал ее плечо.
— Кажется, нет. — Шана слегка подалась в его сторону.
— Не очень‑то уверенно, — сухо сказал Чак.
Она низко засмеялась. По‑настоящему. Всплеск надежды и желания наполнил его. Смеяться с ней, обмениваться шутками — замечательное чувство. Но этот смех резко прекратится, как только она вспомнит их прошлое, прежде чем он успеет пробраться обратно в ее постель. Прежде чем он сможет восстановить связь, которую они потеряли.
Первая неделя подошла к концу и… ничего. Ни одно воспоминание не всплывало на поверхность.
Шана обошла дом сверху донизу, прикоснулась к каждой вещи, вдыхала запахи, брала предметы в руки, пытаясь вспомнить хоть что‑то. Но до сих пор ни одно воспоминание не вернулось.
Снегоступы хрустели, сминая свежий снег, морозный воздух наполнял легкие, вызывая знакомые чувства, но все они были связаны с детством и юностью. Осознание этого наполняло сердце разочарованием, заставляло чувствовать себя чужой в собственной жизни.
Сегодня объединенное семейство Миккельсон и Стил было у них в гостях. Все эти люди сейчас ждали ее в гостиной, но Шана не спешила. Сделав последние несколько шагов к дому, Шана выдохнула облачко пара, села на ступени террасы. Не спеша сняла снегоступы, постучала по ступеням, чтобы сбить налипший снег. Пересекла террасу, открыла дверь в дом, повесила снегоступы на крючок у входа и устало опустилась на скамью — ей хотелось посидеть в тишине, прежде чем она погрузится в хаос, царивший в доме, да и во всей ее новой жизни.
