— Справедливости ради надо заметить, — сказала она, вставая и подходя к нему, — что ты и сам много со мной спорил.
Он посмотрел на нее глазами, вдруг ставшими темными и таинственными, и что‑то затрепетало у Лайлы внутри, пробуждаясь к жизни. Что же такого было в этом Риде Хадсоне, что лишало ее покоя, вызывая желание одновременно спорить и утешать? Лайла вздохнула и взяла себя в руки, чувствуя неловкость от его близкого присутствия.
— А что теперь? — спросил Рид. — Мы — друзья?
— Мы могли бы ими стать, — ответила Лайла, хотя, признаться, сильно сомневалась в этом. Влечение, кипевшее между ними, не оставляло места дружбе. У Лайлы не было ни одного друга, которого она представляла бы обнаженным.
— Но мы ими не будем, — постановил Рид и со стуком поставил стакан.
А потом он повернулся к ней, и сердце оборвалось у Лайлы в груди. Она постаралась унять охвативший ее трепет. Было поздно, наступила ночь, и комната погрузилась во тьму, лишь свет от камина создавал причудливые тени. Здесь царила атмосфера близости, и Лайла не хотела ее нарушать.
— Почему нет, Рид?
— Потому что я не хочу быть твоим другом, Лайла. То, чего я от тебя хочу, не имеет ни малейшего отношения к дружбе.
Она глубоко вздохнула, но это не помогло успокоиться. Лайла была выбита из колеи, но ей было все равно. Взгляд его зеленых глаз гипнотизировал. Она не смогла бы не смотреть на него, даже если бы попыталась. А она и не хотела пытаться. Лайла желала смотреть в его глаза до тех пор, пока не узнала бы о нем хоть что‑нибудь. Пока стена, за которой он скрывается, не рухнет.
— От моих друзей не исходит такой чудесный аромат, — тихо сказал Рид. — У них нет волос, похожих на золото, которые на ощупь напоминают шелк.
Лайла задрожала. Она понимала, что, постучав в дверь кабинета, стремилась именно к этому. Вот уже две недели ее сознание было заполнено мыслями о Риде Хадсоне. И эти мечты подтолкнули ее прийти сюда, чтобы оказаться с ним наедине в полумраке.
— А что, если я тоже не хочу быть твоим другом? — прошептала она.
— Тогда мы попусту тратим драгоценное время на дурацкие разговоры, — Рид подошел к ней, — тогда как могли бы заняться чем‑то поинтереснее.
Лайла почувствовала, как все ее тело пробуждается, как ее неодолимо влечет к этому потрясающему мужчине. Она загадочно улыбнулась Риду, хотя внутри у нее все кипело от небывалого волнения.
— Правда?
Он подошел так близко, что Лайла ощутила жар, исходящий от него, и чувствовала, что и ее тело трепещет от страстного желания. Наклонившись к ней, Рид резко вдохнул и пробормотал:
