— Роман о генералиссимусе Шеине закончил?
— Вроде бы… Даже издал… целых двадцать экземпляров, — винится за литературную несостоятельность ветеран.
Даже голос становится каким-то уничижительно-стеснительным, и хрипотца прошибает.
— А очерк о нашем с тобой генерале Панкине Вячеславе Кирилловиче? — не отстает от бывшего подчиненного Воробьев.
Когда-то в далеком уже восьмидесятом году прошлого двадцатого столетия именно он принимал ныне седого, а в той жизни, темноволосого, ветерана в органы милиции. И никаким сочинителем этот ветеран тогда не был, а был рядовым участковым инспектором, «вкалывающим» по десять-двенадцать часов ежедневно, чтобы преступность не могла головы поднять.
— Очерк написал. Но хочется что-то более стоящее… Может быть документально-художественную повесть… — мнется сочинитель. — Личность ведь незаурядная!
— Верно, — соглашается Михаил Егорович Воробьев. — Вячеслав Кириллович Панкин и на роман тянет. Особенно, если о его собственных романах вкрапления в литературный роман сделать.
И расплывается в улыбке, предаваясь воспоминаниям. А вспомнить ему есть что: в свое время вместе с десяток лет проработали. Панкин — начальником УВД Курского облисполкома, а Воробьев — начальником РОВД Промышленного райисполкома города Курска. Воробьев, как никто другой, многое знал и о романтических победах генерала. Знал да помалкивал. В те времена на эту тему было не принято распинаться. Это сейчас: не успели познакомиться, а на весь мир орут о сексуальной победе. И он, и она. Не важно, кто первый. Важно, чтобы громче и с некоторыми подробностями.
— Да, «были люди в наше время, не то, что нынешнее племя: богатыри…» — подводит итог воспоминаний с легкой, как дымка летнего тумана, грустью Воробьев. — Ныне и народ пониже, и страсти пожиже… Разве не так?
— Частично, по-видимому, так… — постарался, как можно мягче, свернуть назревающую дискуссию бывший подчиненный. — Времена разные… Задачи иные… Требования возрастают…
— А в наше время требований разве не было? — не принял посыла председатель Совета ветеранов. — Были! Да еще какие… Помнится…
— Конечно, были, — поспешил согласием пресечь поток воспоминаний сочинитель. — Но служилось нам если не легче, то веселее что ли… И государство старалось престиж добрыми фильмами и книгами повысить, и народ в своей массе поддерживал… Теперь же…
— Да, теперь все наоборот, — согласился Воробьев, став что-то чертить ручкой на листе бумаги. — И государство реформами занудило, и народ, ошалевший от перестроек, не доверяет, и пресса каждый день помоями обливает, и прокуратура «палки» вставляет, и суды смотрят свысока. Так что и зарплата в сорок тысяч не очень удерживает кадры… Слышал: в ведущих службах большой недокомплект. Да и руководство за свои кресла не держится. Как-то заходил к заместителю начальника по оперативной работе, так тот говорит: «Готовьте место в Совете. Обрыдло все».
