Злобин порылся в кармане и протянул Сане зеленую бумажку.
— Последняя. Больше нет.
— А ты посмотри хорошенько. Может, где-нибудь завалялось.
Злобин едва заметно усмехнулся.
— Она и завалялась. Завтра получка.
В это время открылась дверь кинооператорской и вошел папа.
— Слушай, Андрей, — начал он и тут заметил Саню, стоявшего с трешкой в руке. — Ты здесь? Что у тебя за деньги?
— Деньги?.. Э… Э…
Саня порядком струхнул. Вот сейчас Злобин скажет, что он одолжил. Начнутся расспросы….
— Мои, — небрежно бросил Злобин. — Пусть сбегает в буфет за папиросами.
— Ему не дадут.
— Скажет, что мне, — дадут.
— Давай быстренько, — сказал папа Сане. — А потом заходи за мной — пойдем вместе домой.
Саня ринулся к двери.
— Не забыл, какие? — остановил его Злобин, — «Беломор». Ленинградский.
— Ага!
Он быстро возвратился с пачкой папирос в руке. Папы в кинооператорской уже не было.
— Вот.
— Ладно.
Злобин взял папиросы и кинул их в приоткрытый ящик стола. Там уже лежала одна неначатая пачка.
— Спасибо тебе, Андрей!
— Ладно.
Злобин снова повернулся к нему спиной и стал смотреть пленку.
По дороге домой папа начал рассказывать Сане длинную нравоучительную историю о мальчике, который отбился от рук, бегал до поздней ночи по улицам, связался с хулиганами и, в результате, попал в беду. Саня с первых слов понял, к чему клонит папа, и сразу же потерял всякий интерес. Он довольно удачно делал вид, что внимательно слушает, а сам невыносимо скучал.
Где-то на середине истории папа вдруг оборвал плавный рассказ и, глядя вслед проехавшему мимо «Запорожцу», сказал с нотками зависти в голосе:
— А все-таки неплохая машинка!
— Двадцать три лошадиных силы, — тут же уточнил Саня.
— Двадцать пять.
— Нет, двадцать три.
— Ты откуда знаешь?
— В «За рулем» было. Знаешь, какой журнал!.. Там все-все про автомашины.
Папа заинтересовался, но тут же вспомнил о своей нравоучительной истории и стал торопливо досказывать и так уже совершенно ясный конец. Ему самому, видно, порядком надоело, но что поделаешь: воспитывать — родительский долг. Сане было его от всей души жаль.
Наконец история была досказана, и оба с облегчением вздохнули. Но говорить на свободные темы было уже поздно: они подходили к дому.
В передней Димка с увлечением крутил свой металлический обруч.
— Смотрите, смотрите! — завизжал он, едва увидев папу и Саню. — Я уже кручу на шее.
И в самом деле, он стал с большой скоростью вращать кольцо вокруг шеи, смешно выпячивая подбородок и пяля глаза.
