— Почему «Ша»? — не понял Саня.
— «Шайка», — пояснил Владимир Петрович. — А мы ведь с тобой, Саня, в его доме живем. Да.
Ребята встрепенулись. Даже Борис, сидевший все время с отсутствующим видом, и тот оживился.
— А в какой квартире он жил? — спросил Саня.
— В квартире! — Владимир Петрович усмехнулся. — Он весь дом занимал.
— Один? — ужаснулся Саня.
— Один. А строили дом по проектам его брата.
— Архитектор? — поинтересовался Сокол.
— Как сказать… Учиться-то учился. Все по заграницам: в Париже, в Берлине. Лет десять. Вечный студент. Да… Потом у него там неладно вышло. Избил, говорили, какого-то чина. Словом, выбросили из университета. Вот он вернулся домой и построил эту уродину.
— Почему уродину? — вступился Саня за свой дом; он им очень гордился. — С башней, со шпилем. Красиво!
— Как на чей вкус, — снова усмехнулся Владимир Петрович. — Да… Если он тебе так нравится, могу тебя обрадовать. В Подгорске стоит еще один, точно такой же. Тоже Федоров строил.
— В Подгорске! И письмо оттуда! — воскликнул Саня и снова ощутил пинок.
— Какое письмо?
— Да так, Владимир Петрович. Из их Дома пионеров, — вывернулся Сокол и сразу же спросил: — А почему он построил именно в Подгорске?
— Брат поселил его там после заграницы — вроде как руководить отделением фирмы, а на самом деле, чтобы он ему здесь не мешал. Да он и в Подгорске делами не занимался, только пьянствовал да обжирался. Такой обжора был — на всю губернию славился. Даже повара-немца с собой из Берлина привез, готовил какие-то там особые блюда. Никчемный человек. В купеческих семьях так частенько бывало. Один брат — зверь, комок энергии, другие — слизняки.
— Интересно, надо записать. — Сокол склонился над тетрадью, которую он предусмотрительно захватил с собой. — А как его звали, этого брата?
Владимир Петрович задумался.
— Сергей?.. Нет, не Сергей… Хм… Ксюша, — обратился он к вошедшей в комнату жене, — не помнишь, как звали второго Федорова, того, чудака заграничного?
— Федором, — ответила она, застилая стол белоснежной скатертью. — Главного Иваном, а того Федором, Федор Федоров… Ну, хватит вам старину ворошить, давайте чаевничать.
Только теперь, когда на столе появились хлеб, масло, варенье, аппетитное домашнее печенье, Саня вспомнил, что еще так и не ел. Мгновенно он ощутил зверский голод и накинулся на еду, не заботясь о нормах приличия, но все же краем уха прислушиваясь к разговорам за столом: не упустить бы что-нибудь существенное.
