Директор курил со скучающим видом. Редактор, заложив руки за спину, изучал маски на стенах. Снегуркин, ездивший за огромным, по заказу Директора, тортом, вернулся и, как был в пальто, принялся расставлять тарелки и раскладывать приборы.
Директор докурил сигарету, ткнул окурок в пепельницу.
– А ты, брат, здорово толстеешь, – подмигнув Редактору, заметил он. Тот умоляюще прижал руки к груди. – Толстеешь, толстеешь... А это к чему может привести? К ожирению. К общему ослаблению организма. Сердце не справляется с возросшей массой,.. А за тобой и ухаживать некому.
– Зачем ты это говоришь! – тонко закричал Редактор. – Не хочу слушать!
– Криком не поможешь, – спокойно и скорбно продолжал Директор. – Давай лучше подумаем, в чем причина и как избежать последствий.
– Не хочу, не хочу! – Редактор зажал уши руками и зажмурил глаза, будто боялся прочитать сказанное по губам.
– Значит, так, – невозмутимо гнул свое Директор. – Что ты сегодня съел? Посчитаем на пальцах. Хотя, что я, пальцев не хватит.
– А ты... А ты, – закипел тем не менее слышавший все Редактор, – ты даже не знаешь, что за блюда нам подают!
– С чего ты взял?
– Ну, какой соус был сегодня? – настаивал Редактор. – Ну, скажи. А?
– Соус «демидой».
– А вчера?
– «Дурнадо».
– А позавчера?
– Пошел к черту, – миролюбиво сдался Директор.
Но Редактор уже распалился.
– А может быть, ты даже знаешь, что и как готовить? Тот же «демидой». А? А рыбный ланшпик? А буше из раков? А раковый биск?
– Да перестаньте, уймитесь, – увещевал их я.
– Крепкий бешамель, вот что для ракового биска нужно, – сказал Директор.
– А мелкорубленый укроп? А кайенский перец? А тертый сыр?
– Молодцы! – всплеснула руками вошедшая и замеревшая на пороге Калисфения Викторовна.
– Мой папочка обожал раковый биск, – капризничал Редактор. – И мамочка его готовила очень часто. Я наблюдал.
– Все равно ваш спор беспредметен, – стремясь примирить противников, сказал я. – Подождем до весны, когда появятся раки.
– Зачем ждать? – сказал Директор. – Постараюсь раздобыть.
– И щуку говорящую можешь? – подначил его я.
– Да зачем она нужна-то? Разве что уху сварить. Никогда не ел говорящей ухи, – захохотал он.
Раздался звонок. Я устремился в прихожую Й из новой своей жизни, кувыркаясь и пытаясь сохранить равновесие, выпал – в прежнюю. А впрочем, они, прошлая и нынешняя жизни, перемешались, Приглаживал волосы перед зеркалом дядя Гриша, шнырял под ногами Элизабет, Илья Ильич снимал тяжелое зимнее пальто с бараньим воротником, а Чужедальний знакомил свою супругу с Вероникой... Где-то я видел его жену. Ах, вот в чем дело: она была одной из контролерш, которые нагрянули к нам в троллейбус.
