– Если вновь возникли сомнения, значит, не было полной ясности, – доказывал я. – Но ничего страшного в этом нет. Еще далеко не все клеточки заполнены. И когда я признаюсь: мне ясно, что мне что-то такое неясно, – это ведь тоже фиксация определенной ясности. Ясности, что неясно.
– Я тебе добра желаю, – вздохнул Редактор. – Вот, – шагнул он к голому деревцу на крага тротуара и потрепал его по стволу. – Ведь это липа? Липа. Значит, и надо говорить, что это липа, а не вяз.
– А может, и тополь, – сказал я. – Листья-то облетели. А без них трудно определить. Но тут встает другой вопрос: почему именно это дерево назвали липой? Может, ему больше соответствовало бы называться осокой. Или камышом. Возможно, это точнее выражало бы его суть.
– Вспомни свои рассуждения о разумной необходимости рационализма, – стал корить меня Редактор. – О том, что нельзя растрачивать попусту силы, если впереди долгий путь. А ты завел... Липа, камыш... Я тебе признаюсь, даже применительно к моей библиотеке меня часто посещает мысль о непозволительной человеческой расточительности... К чему такое количество томов, которые все равно не прочтешь, даже посвятив чтению всю жизнь! Это томление вечной неудовлетворенности, невозможности достичь конечной цели пусть в какой-то одной области, это ущербное сознание собственного бессилия изнуряют дух, лишают его стойкости. Я уж не говорю о том, что каждому книжнику его собственная библиотека всегда кажется неполной.. И вновь погоня за недостающими томами, и вновь отрезвление: всего не собрать... И я тебе скажу, к какому выводу пришел. Вот он: достаточно издать и затем тиражировать всего одну, одну-единственную книгу. А уж после, когда, как ты говоришь, мы достигнем понимания нашего предназначения, уж тогда...
– Тогда почитаем, – сказал я.
Он довольно рассмеялся. И повторил:
– Да, я за аскетизм. И могу распространить свою теорию на другие сферы жизни, Ибо пример в аскетизме подает нам сама природа. Ну, хотя бы такой. Она дарит нам вроде бы скромный ассортимент напитков: чай, кофе, минеральная вода... Но как же сильно их своеобразие! И уже само человечество напридумывало: оранжад, пепси, крюшон... Нет, не спорь, это уже от лукавого. Жажда все новых удовольствий у человечества в крови. Ты прав: стоило появиться мячу, и сразу возникли и футбол, и волейбол, и ватерпол, и баскетбол, и... – Он махнул рукой. – Хватит! Пора остановиться. С излишествами надо бороться, как с тараканами. Согласен, нужны муравьи. Они дают муравьиный спирт. И комарики нужны, ими питаются птицы и лягушки. А вот не объяснишь ли – для чего существуют твои тараканы! Эти олени кухонных ландшафтов, если принять твое сравнение. Эти троллейбусы пустынных тарелок и полных хлебниц?
