– Нне зннаю...
Вместе с Директором я частенько погружался в таинственные лабиринты грибниц, из которых вырастали магазины. Прежде я представлял Директора узником подвалов. Но нет, он был добровольным и последовательным их приверженцем. Нам встречались подвалы-бары, где мы порой пропускали по рюмочке-другой и разговаривали.
– Я понимаю, – соглашался Директор. – Щегол утомляет. Птицы, рыбы, собака – это тяжело. Но, поверь, не так тяжело, как бесконечная вереница больных и напряженная атмосфера тревоги.
Он тоже говорил загадками, но перед ним я не стыдился обнаружить своего непонимания и спрашивал:
– О чем ты?
– Никогда ничего не надо объяснять, – отвечал он. – Запомни – никогда, ничего. Это лишнее. Каждый, у кого есть голова на плечах, сам поймет. А если нет головы, растолковывать бесполезно.
Подвалов было много, все они были разные, не похожие. Лестницы, в них ведущие, тоже отличались. У одной ступеньки, как у ксилофона, сужались книзу, у другой рассохлись и скрипели, как перекладины дяди Гришиной стремянки. И помещения подвалы занимали самые разные. Но вот что я понял: крыши торчат одиноко, каждая сама по себе, а подвалы между собой связаны. На было вещи, которую Директор не мог бы раздобыть.
Поэтому ему нравилось слушать сны Калисфении Викторовны, и он просил ее толковать их как можно точнее.
– Любое ваше предвидение для меня закон, – твердил ок. – Спаржа так спаржа. Спагетти так спагетти.
Однажды за завтраком, пересказав очередное сновидение, Калисфения Викторовна обратилась ко мне:
– Полагаю, сегодня вы получите важное известие.
Я заволновался, Какое? И откуда? А впрочем, я догадался – и сердце мое радостно замерло, – что дождался-таки весточки от друга, Я поскорее отправился на почту. Чужедальний вручил мне конверт, который я туг же распечатал. Письмо было от Редактора. Я внимательно прочитал его два раза, а потом еще три, но ничего не понял. На другой день пришло новое письмо. Из этого, второго, я понял больше. В нем речь шла о стеллажах, которые сооружали мы с дядей Гришей. Они рухнули, К счастью, Редактора в этот момент не было дома. Тон был крайне раздраженный.
Я отправился к нему. Он встретил меня не так приветливо, как в прошлый раз. В комнате царил разгром, Повсюду валялись книги, разломанные доски и осколки стекла.
– Я постараюсь разыскать дядю Гришу, – обещал я.
Это его слегка успокоило. Он предложил мне сесть. Я выбрал стул покрепче, а Редактор занял место за столом.
