– Хорошо, что не контролером, – мрачно шутил Кошкодрал.
Да, в этой карусельной жизни спокойствия не было. Все ждали контролеров.
И они нагрянули. Две женщины в цветастых платьях и с кошелками, будто на базар собрались. Вошли и принялись проверять билеты. Мы оцепенели. Но Суфлер – он первым очнулся – моргнул Человеку, который проговорился. Тот пробуравил худеньким телом скопление людей перед кабиной Коли. Коля резко тормознул и распахнул двери.
– Машина сломалась, – в театральный микрофон объявил он.
Пассажиры столпились у обоих выходов. Тут же Кошкодрал и Суфлер подхватили под руки одну контролершу, другую таким же манером подхватили Борода с Человеком, который проговорился. В мгновение ока обе женщины оказались на улице, где были покинуты своими провожатыми.
Коля рванул пустую машину с места. Суфлер и Кошкодрал зашагали прочь. Человек, который проговорился, исчез в подземном переходе. Так получилось, что мы с Бородой выбрали одно направление. Шагали быстро, не останавливаясь, пока не вышли к зданию школы, возле которого Борода замешкался.
– Идите, я побуду здесь, – сказал он и застыл, вперив взгляд в окна четвертого этажа. – Там был мой кабинет, – скорбно произнес он.
– Вы работали в школе? – удивился я. Он кивнул.
– Преподавал физику...
– Никогда в ней ничего не понимал, – разоткровенничался я. – И сейчас не могу понять, что заставляет ток бежать по проводам.
– Тянет меня сюда, – не слыша, продолжал Борода.
– Почему же вы тогда кружите в троллейбусе?
– А куда деваться? – вздохнул он. – И кроме того, я всегда исходил из предпосылки, что троллейбус – личинка дирижабля. А значит, есть шанс подняться вверх и взглянуть на кипение жизни оттуда. Быть может, сверху удастся увидеть сеть ее законов?
– А вы не пробовали взобраться на крышу? – спросил я.
Он усмехнулся.
– Меня и попросили уйти из школы после того, как я повел на крышу учеников.
– Так это были вы! – воскликнул я. – Это вы приводили свой класс на крышу вместо экскурсии в планетарий?
– Не весь класс, – уточнил он. – Человек пять самых понятливых. А учитель астрономии узнал и возмутился. У него свои методы преподавания. Я, например, проповедовал мысль о быстротечности времени. О том, что наша Земля похожа на шар из концертного реквизита жонглера и вращается потому, что жонглер его подбросил. Для нас полет длится тысячелетия, а для жонглера – мгновение. Поэтому надо преуспеть в познании. Нельзя тратить ни минуты впустую. А узнав, попытаться сохранить жизнь здесь и прижиться на других планетах, которые, возможно, из реквизита того же жонглера, но упадут позже. Поэтому и на них нельзя долго засиживаться...
