– Постой, – негромко позвал старик.
– Да ладно тебе, батя, – на ходу раздраженно отмахнулся тот.
Старик закряхтел, похлопал себя по карманам и неожиданно извлек серебряно блеснувший свисток на розовой ленточке. Поднес его к губам – и полились удивительно нежные свирельные звуки.
Парень застыл, повернулся и упер руки в бока – буквой «Ф».
– Зачем взял? – крикнул он.
Старик снова поднес к губам свисток. Парень, как завороженный, пошел назад.
– Отдай, – потребовал он.
Старик покачал головой. Будто заклинатель змей, он хитро сощурил глаза.
– Нет.
– Хуже будет. – Парень в два прыжка подлетел к оконцу и исчез в нем.
– Попробуй только! – запоздало крикнул ему вдогонку старик. Завернул свисток в чистый носовой платок и спрятал в карман. Крякнув, сел на брезент и принялся раскачиваться из стороны в сторону, наподобие циркового медведя. – Караганда, елки-палки, – невразумительно бормотал он. – Тринидад! – Туча набежала на солнце, может быть, поэтому лицо его потемнело. – Вот беда, – сказал он. – Что делать? – И неожиданно резко прибавил: – Кошкодрал, черт. А ведь был матросом.
Встал и, сгорбившись, тоже направился к оконцу. Я нагнал его.
– Я вижу, у вас неприятности, – заговорил я. – Может быть, нужна моя помощь?
Он смотрел на меня, не понимая.
– Меня зовут Дмитрий Николаевич.
– Гриша, – представился старик.
...В нашей комнате, помимо обычного состава ее обитателей, я застал самого Льва Никитича, Нину Павловну, а также некоторых представителей других отделов. Все, кроме невозмутимого Орехова, стояли, сгрудившись возле окон, но смотрели при этом на меня.
Я сделал общий приветственный жест. Никто мне не ответил.
Лизунова, крадучись, выскочила в коридор. За ней, подталкивая друг друга, заспешили остальные.
Орехов мурлыкал арию, потом по-дирижерски взмахнул щипцами. Звонко лопнула скорлупа. Или это часы пробили?
С ударом часов перед шкафом архивной документации возник Илья Ильич Домотканов в черных сатиновых нарукавниках. Церемонным движением он распахнул дверцы. Пухлые, мышиного цвета папки, мелькая наклеенными бирками, пошли водить вокруг него хоровод. Выбрав одну и остановив карусель, Илья Ильич приблизился ко мне.
– Что у вас с рукой? – прогудел он.
– Уже прошла, – сказал я.
– Возьмите бюллетень, – посоветовал Илья Ильич.
Взгляды наши встретились. Впрочем, Илья Ильич тут же свой отвел и, тяжело пыхтя, удалился с папкой под мышкой. Затем появилась Нина Павловна. Сделала повелительный жест. И я пошел за ней по коридору, по лестнице... Опять в треугольном вырезе ее бордового платья виднелась загорелая Тфасивая спина. Да-да, Нина Павловна недавно побывала на Юге. А мой друг не писал с Севера.
