Во время рассказа Жогин с Сизовым то и дело многозначительно переглядывались.
– Это же Пастухова сын, не иначе! – не сдержался следователь, лишь участковый смолк. – Вчера я его отца допрашивал.
– Если б знать! – хлопнул по колену капитан Сизов.
– Вы про какого Пастухова говорите? – вмешался Гордус. – Про того цыгана, который на похоронах Снегирёвых был?
– Других цыган там не было.
– Так он здесь, у нас в райотделе. Не сумел вчера укатить на Вышку, попутку не поймал, ну наш сердобольный дежурный Петрович сгондобил ему местечко переночевать.
– Так давай его сюда, Фёдорыч! – не сговариваясь, вскричали оба.
– Вот такой расклад получается, отец, – Жогин не отводил глаз от Пастухова, не поднявшего седой головы на протяжении всего рассказа следователя. – Есть основания полагать, что расстрелянный и сгоревший в полуторке является вашим сыном.
Пастухов не издал звука и после этих слов.
– Причины его убийства неизвестны, но, скорее всего, гибель связана с уголовным делом, что мною расследуется.
– Значит, с убийством Глафирки? – замутились глаза Пастухова.
Жогин молча кивнул.
– Дураком буду, если скажу, что продавщица мимо всего этого скользнула! – дёрнулся стул под цыганом, а сам он схватился за кнутовище и выхватил его из-за голенища сапога. – Замазана она по горло в убийстве и Глафирки, и моего сына!
– Спокойнее, – опустил ему руку на плечо Сизов. – Присядьте. Это всё ещё надо доказать, но вы читаете наши мысли. – Он перевёл взгляд на участкового. – Пьяного до невменяемости сына Глафиры Снегирёвой, Сергея, она отыскала?
– Она его и споила, продав несколько бутылок водки такого качества, что тот сутки в себя прийти не мог.
– А нож?
– А нож из кармана его брюк достала, не побрезговала ручек замарать.
– Убью суку! – заскрежетал цыган зубами.
– Ну-ну, успокойся, старина, – Сизов крепче сжал плечо Пастухова. – Если версия наша подтвердится, виновным наказание определит суд. Не найден ещё убийца людей в Пришибе.
– Я буду их всех судить!
– Успокойся, отец, и не забывай, что, возможно, твой сын чистеньким в этом деле не окажется.
– Не знаю, что он сотворил, но кару уже понёс жестокую, а кто-то ходит на воле и считает Глафиркины денежки.
– Вот здесь мыслишь правильно – всё похищенное у Снегирёвой Глафиры осело в чьих-то карманах, а вот тех, кто добывал их разбойным путём, отправили на тот свет, заметая следы.
– Продавщицу берите, не ошибётесь, – прохрипел цыган. – Не то я сам из неё всё вытрясу, а потом кончу! Я своё пожил, мне терять нечего. За Глафиру и за сына я на всё пойду!
