– Я так и знал. И вы с ними? Значит, решили меня изолировать таким способом?
– В ваших же интересах.
– Вот этого не надо. Я не потерплю!
– Ваша воля.
– Злодеи. Лишить человека свободы! Возможности двигаться! Я найду на вас управу!
– Жалуйтесь. Следователь обещал приехать. Он вам скажет, что вы можете, а что, извините, запрет. Категорически!
– И что же нельзя?
– Шастать по кустам! По канавам! Трупы искать! Этим милиция занимается.
– Я им не мешаю.
– Мешаете! Ищейка нашлась! Трупы искать. Очень им это нужно.
– Опомнитесь! Что вы говорите?
– Сыщик сопливый!
– Вот этого я вам, Бронислава Мелентьевна, никогда не прощу, – губы у Лисичкина задрожали. – У меня нет корыстного интереса. Я ради Ивана Ивановича это делаю. Вы сами хорошо знаете.
Фиолетова ревела, не скрывая слёз.
– А одежду вы мне отдайте. Мои штаны и рубашку. Не имеете права. Я не ваша собственность, в конце концов. Кто я вам?
– Вы! Вы! – задохнулась Бронислава Мелентьевна. – Да пропадите вы все! Одна учит, второй с претензиями, третий… Сегодня пешком уйду в райцентр. Дозвонюсь домой. Пусть приедут. Возьмут меня отсюда.
Бронислава Мелентьевна тяжело покачала головой, словно сбрасывая с себя непосильное бремя, прошла в угол палатки и бросила оттуда одежду Лисичкину.
– Уеду. Обрыдло всё, – сквозь слёзы причитала она.
Когда Фиолетова в расстроенных чувствах покинула его, обрядившись в одежды, выздоровевший следопыт счёл нужным попросить совета у авторитета…
* * *
– Вы мудро поступили, дорогой Аркадий Константинович, что обратились ко мне, – приостановил раскачиваться в кресле Левензон, выслушав сбивчивый нервный рассказ Лисичкина и его необычную просьбу. – Я несказанно благодарен вам за оказанную честь. Но мне потребуется время, чтобы осознать случившееся. Я, право, не готов на скорые выводы и решения.
– Мне нужна ваша поддержка моих действий, – зашептал на ухо старику Лисичкин. – Вас они слушаются, меня игнорируют. Пусть они не запрещают мне искать Ивана Ивановича! У меня нет никаких надежд на милицию, поэтому нельзя сидеть сложа руки. Но Екатерина Модестовна категорически против, Фока Савельич у неё на поводу, а Сребровский, выехав в райцентр, сгинул.
– Но ведь и я в таком положении, любезный Аркадий Константинович. Фока и Екатерина Модестовна держат меня в совершенном неведении. Лишь вы поведали мне, что у нас происходит.
– Они беспокоятся за ваше здоровье.
– Покорно благодарю. Самое грустное, что вы правы.
– Я не хотел, простите.
