Взгляд Уила еще больше помрачнел.
— Мне это тоже приходило на ум. Может быть, папы ей действительно недостаточно. Я, конечно, не перестану пытаться стать для Нины лучшим отцом, каким только могу быть. Но девочке нужно больше, чем я могу ей дать. Ей требуется женская забота, к которой она привыкла.
— Я не эксперт по младенцам, Уил, несмотря на твою веру в меня. Я полагаю, что отец‑одиночка может прекрасно вырастить ребенка, но именно эта малышка привыкла к тому, что рядом с ней всегда находится женщина. У нее может уйти немало времени на то, чтобы смириться с тем, что ты — ее единственный опекун. И еще мне кажется, что Нина по‑своему скорбит о потере матери.
— Да, понимаю. Просто я хочу поступать так, как лучше для нее. Если ей не нравится, что за ней ухаживаю я, то…
На корпусе радионяни заморгала лампочка, и из динамика раздалось хныканье, постепенно переходящее в громкий плач.
— Нина не спит, — прошептала Джорджия.
— Ну вот опять! Она ведь только что заснула! Что я делаю не так, Джорджи?
— Ты все делаешь правильно. Мои старшие сестры говорят, что уход за ребенком — это труднее учебы в университете или любой работы. Их мужья с ними согласны. А ведь они начали воспитывать своих детей с самого их рождения. А тебе приходится приступать к этому с семимесячным опозданием. Может, пойдем к Нине?
— Давай подождем минуту‑другую. Может, она успокоится, — предложил Уил.
Но едва он закончил фразу, как плач Нины почти сорвался на крик. Его невозможно было дольше игнорировать.
Джорджия посмотрела на Уила, и они в один голос произнесли:
— Идем.
Джорджия последовала за Уилом через гостиную по коридору, а затем в комнату Нины, которая, очевидно, изначально замышлялась как гостевая спальня. Она была элегантно отделана и роскошно обставлена. Но маленькая белая кроватка, столик для пеленания и симпатичный розовый коврик с рисунком из букв алфавита сразу превратили ее в детскую.
Нина сидела в кроватке в подгузнике и розовом костюмчике с узором из белых кроликов. Ее лицо было красным и заплаканным, темные волосы вспотели и торчали в стороны.
— Нина, дорогая, все в порядке, папа здесь! — обратился к ней Уил.
Джорджия удивилась тому, сколько любви было в его голосе.
— Она выглядит такой несчастной, бедняжка, — сказала она.
— Я знаю, — ответил Уил устало.
— Может, попробуем поговорить с ней другим голосом? — Джорджия шагнула к кроватке. — Твой голос слишком громкий для такой маленькой девочки.
Нина, замолчав, посмотрела на нее, моргнула, громко икнула, а затем заплакала гораздо тише.
