За две предыдущих жизни поел я всякого немало. И при нужде мог, вероятно, и сготовить вполне прилично не одну сотню блюд международной кухни. Жареные бананы, например, или, скажем, сладкое печенье из орехов бразильской араукарии. Не говоря уже о шоколадной пасте на пальмовом масле или обычном американском масле ореховом — которое и не ореховое, и не масло. Но если такие рецепты поместить в русскую книжку, то благодарные читатели ведь автора отловят и побьют, сочтя ее изощренным издевательством. Так что знатного кулинара из меня сейчас не получится — по крайней мере до тех пор, пока на русских прилавках не окажутся в изобилии бананы "плантино" и араукариевые шишки.
Жалко… ведь ничего более тяжелого, чем ручка (про ложку я не говорю, речь об орудиях труда идет) мне пока не поднять. Остается лишь сидеть и наблюдать за стремительным ростом высаженных на грядки семян… И неожиданно я вспомнил о замечательных и очень быстро растущих растениях. О которых просто необходимо поведать человечеству — естественно, за некоторую сумму. Нет слов, как важно это поведать. Точнее, слова есть и даже много.
Очень много слов. Но давно уже день был длиннее ночи, а для ночного времени люди лампы придумали — и за три дня рукопись была подготовлена. Красивая рукопись: почти двести страниц, заполненных красивым "архитектурным" шрифтом, разбавленным вполне пристойными рисунками. Не в смысле порнографии, а в смысле… спасибо огромное Сильвестру Медякову, научившему меня прилично рисовать.
И это рукопись я писал уже своей гелевой ручкой: быстрее и рисовать удобнее. Вот только ручка моя на этом приказала долго жить. Я, конечно, знаю, чем ее можно было бы заправить — Камилла же не просто так завод этой хлоруксусной кислоты строила. У меня пока завода такого нет, но недалеко стоит такой прекрасный город, как Казань с его Казанским университетом… однако это потом.
Рукопись Федоровой я отнес лично. "Прогуливаться" у меня, правда, пока не получалось, но пройти три сотни метров под руку с Натальей — почему бы и нет? Если эта женщина в одиночку меня перекладывала с кровати на топчан, пока я валялся подобно "спящему красавцу", что для нее человека за руку поддержать? Тем более, что она до сих пор, невзирая на все мои "заслуги", все еще считала меня "пациентом"…
Сказать, что Лера была удивлена, было бы погрешить против истины. Во-первых, поначалу она решила, что "книгу о вкусной, но нездоровой пище" я написал еще до совместного обеда — а тут поразительного мало. А во-вторых, когда уже Наталья сообщила, что было написано, а еще и добавила, что все это было за три дня, Лера просто впала в ступор. Несколько раз молча перевела взгляд с меня на рукопись, затем на Наталью, и снова на меня. Затем, взяв карандаш, быстренько посчитала число букв на паре страниц, пролистала оставшиеся…
