и
Русские писатели — врачи. Мне сразу показалось, что я прежде был знаком с Лизанькой и с ее другом Германом — инженером из местного заводика, выпускавшего электрические открыватели консервных банок. Постепенное узнавание персонажей является уникальным приемом приближения к настоящему времени событий, которые происходили в давней реальности и переносились по ходу беседы из кулис памяти на сцену застолья при помощи словесных конструкций как целые блоки. Собственно, это был кукольный театр, показанный о прошлых событиях, которые превратились в ожившие слова и родили другие события второй и третьей генерации. Весь этот мемуарный кукольный театр развернулся в течение одного вечера, в течение одного ужина, как говорится, не выходя из-за обеденного стола.
За накрытым столом, кроме хозяйки, сидели четверо: Лизанька-виолончелистка, Герман, Вальтер-педиатр и я (Владимир). Поговаривали, что Вальтер влюблен в Лизаньку. Но за Лизой ухаживал, и вполне серьезно, Герман, которого не любили, но в то же время считались с обстоятельствами и переносили его присутствие. За спиной у Германа всем очень хотелось сосватать Лизаньку с Вальтером. Он недавно эмигрировал, сдал экзамены на диплом американского врача, прошел резидентуру и сразу стал объектом внимания незамужних барышень и молодых одиноких дам. Считалось, что Лизанька вынуждена принимать ухаживания Германа, чтобы не прослыть засидевшейся старой девой. Герман за столом преимущественно молчал. То есть, по русскому представлению, вел себя букой, лишь изредка вставляя в застольную беседу несколько словечек, да и то чаще всего ядовитых. Например, рассказывал Вальтер (под большим секретом!), как аспирантку кафедры биохимии застукали, когда она выходила из мотеля с известным доктором офтальмологии (не будем называть имен!), а Герман, молчавший до этого, как рыба, взял да и бухнул:
— Да эта аспирантка Полторацкая прямо экскурсии водит в мотель. Еще хорошо, что индивидуальные экскурсии!
Правда, для разрядки ситуации Вальтер успел отшутиться:
— Любит девушка изучать процессы репродукции!
И так далее. Словом, все предпочитали, чтобы Герман отмалчивался.
По русскому обычаю, начали с закусок и крепких напитков: водочка-селедочка, рыбка заливная, паштет из куриных печенок, салат оливье и прочий известный ассортимент из русского магазина, который для пристойности назывался «Европейское дели». Так что вегетарианство профессорши не помешало пиру духа и плоти. После закусок хозяйка водрузила на стол кастрюлю с ароматнейшей солянкой. И начала разливать поварешкой по ненасытным хохломским плошкам. Запивали солянку столичной водкой. Завязалась застольная беседа. Профессорша, кроме того что во всем подражала русским обычаям, была еще к тому же собирательницей необычайных историй из жизни реальных лиц, как правило, ее знакомых. Известно, что американцы выделяют целый класс литературы (полубеллетристики-полумемуаристики), основанной на воспроизведении реальности (real stories) художественными приемами. Поговаривали, что профессорша держит под столом магнитофон и записывает все разговоры, а потом расшифровывает магнитофонные записи. Поговаривали также, что она собирается издать целый том подобных историй. Вполне понятно, с зашифрованными именами.
