- Не мели чепухи, дядька Калистрат, - резко отчеканил Вилим, прижав Славуту к себе. - Вельд, конечно, поганец ещё тот, но не дурак. Одно дело, когда он после обряда сбежал. Тоже дурость, но там хоть надежда была, в деревню какую-нито прибиться, аль в город податься. А как стигму на шею наденут, какой уж тут побег? Каждый встречный переймёт.
- По мне, так полный дурак! - Высунулся, из-за спины Калистрата, рослый черноволосый парень, с нагловатыми глазами. - Умный, в Махрову зыбь, не сунется.
- Тут дядька Паткул говорит, что он в пустоши память потерял и головой совсем тронулся, - встрял в разговор пожилой мужик, в рваном треухе. - Я так думаю. Ты уж извини, сосед, - повернулся он к Велиму, - Но посылать надо Славуту. Шибко ненадёжен Вельд будет, раз мозги набекрень. Только Трое знают, что ему Лишний может нашептать!
- Что-то он и впрямь молчит больно странно, - поддакнули из-за спины. - Первый болтун на деревне был, а сейчас и слова не вытянешь.
- Может он не только умом тронулся, но и разговаривать разучился? - Довольно загоготал чернявый. - Дядька Вилим, а по нужде он ещё пока сам ходит, аль у него штаны мокрые вовсе не из-за лужи?!
- Как был ты балаболом Васятка, так балаболом и помрёшь, - под дружный смех толпы, сплюнул Вилим.
- И ничего я умом не тронулся, - решился я вступить в разговор, осторожно подбирая слова. Сын старосты, сам того не желая, своей шуткой слегка разрядил обстановку и я понял, что это мой шанс. Буду и дальше молчать, точно здесь останусь. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Нужно убедить этих бородачей, что я вполне адекватен и никуда сбегать, не собираюсь. - С памятью плохо - то, правда. Да то моя беда. В дороге это не помеха. И бежать я никуда не собираюсь. Стигму же оденут. - Что это за стигма такая, я не представлял, но раз Вилим на неё ссылается, не грех и мне вспомнить. - Правильно батя сказал. Я себе не враг.
- Что совсем ничего не помнить? - Вывалился из толпы оживившийся Аникей и, дыхнув мне в лицо сильнейшим перегаром, спросил. - А как намедни у меня баклажку вару взаймы взял, тоже не помнишь? - И повернувшись к Вилиму, требовательно заявил. - Рассчитаться бы надо, сосед!
- Вот прощелыга ушлый! Так и норовит, на дармовщинку выпить! - Засмеялись из толпы.
- А кабанчика копчёного он у тебя в долг не брал случаем, Аникей? И крупы пару мешков? - Развеселился народ.
- Мне тоже смешно. Да только как бы нам потом горькими слезами не умыться, - оттолкнул от меня Аникея староста. Его явно раздосадовало то, что разговор ушёл в сторону, и он решил вернуть его в нужное русло. - Опаска меня берёт, ущербному на шею стигму вешать. Сгинет по пути или к ловцам в лапы попадёт. И всё! А с кого спрос? - Калистрат выразительно посмотрел по сторонам и, подняв палец вверх, внушительно добавил. - С нас! Не считая Вилима, ещё три семьи горькими слезами умоются!
