И только это. Только этот, чуть-чуть, слегка презрительный взгляд п р а в и л ь н о г о уголовника заставил Евдокию приступить к рассказу. Хоть ей и было до тошноты противно, так как казалось, что она оправдывается.
…Заканчивая повесть, Дуся совсем опустила голову. Теребила грязными пальчиками изорванный подол.
– Останови машину, – глухо произнес авторитет. И, когда водитель начал притормаживать, приказал: – Разворачивай обратно!
Судя по тому, как на щеках водителя Толяна загуляли желваки, кое-что из рассказа Евдокии он услышал. Димон тоже боялся повернуться и встретиться глазами с униженной девчонкой. Сидел, окостенев плечами, смотрел перед собой. И только уши мужика пылали, как возмущенные коммунистические стяги на революционных баррикадах, выдавая настроение.
По единственной длинной улице деревни медленно полз «лексус». Ребятня сбегалась поглазеть на навороченный автомобиль. Заинтересованные взрослые выглядывали из ворот и окон. Машина проезжала по селу уже второй раз: перепуганная нескрываемой злостью Миронова, Евдокия никак не могла «вспомнить» дом, куда ее привела четверка отморозков. Девушка медлила, надеялась дождаться, пока у Саши хоть чуть-чуть спадет температура гнева, надеялась спустить ситуацию на тормозах. Мирон приехал в Н-ск по делу – спасать дорогого для Дуси человека. Если сейчас он круто выступит в деревне… Какие могут быть последствия? Чем закончится разборка?
Вызовом полиции? Облавой на разошедшихся чужаков?
Сыщица уже корила себя за болтливость. Им надо ехать выручать Васильевича, а брутальный дяденька-рецидивист решил некисло поиграть в благородного заступника!
– Не помню я… – смущенно вякала Землероева, – темно было. Может, ну их? Поехали отсюда…
– Толян, – коротко и выразительно приказал авторитет.
Шофер остановил машину, из открытого автомобильного окна пальцем подманил подростка:
– Ей, парень. Где у вас тут самогонщица Мальвина или Манька живет?
Парнишка молча выставил руку на покосившуюся калитку. Евдокия испуганно заерзала:
– Александр Сергеевич! Только не надо никого калечить! Пожалуйста!
Миронов повернулся к Дусе всем корпусом, тягуче и серьезно посмотрел в ее глаза и произнес:
– Как скажешь.
