— Все-таки одна ведь на всю жизнь… Простись…
В темноте на Старом Невском мимо нас шмыгнул какой-то солдат. Егор ловко схватил его за плечо:
— Постой, товарищ… Какого гарнизона?
— Петроградского… Из третьего Финляндского полка. — Парень поправил папаху.
— Ты знаешь… где сейчас Ленин? — неожиданно спросил Егор, не выпуская парня из рук.
— Не… не знаю.
— Что это такое? Петроградский гарнизон — и ничего не знает!
— Я молодой еще… — оправдывался парень; он глядел на Егора изумленными глазами. — В Смольный поди… Делегаты наши в Смольном всю ночь будут. Там все известно…
Парень принялся объяснять, но Егору уже неинтересно было слушать… Он потянул меня, и мы зашагали дальше, оставив на перекрестке удивленного солдата. Егор часто снимал фуражку, вытирал пот, какие-то мысли томили его. Он требовал, чтобы я вел его самым кратчайшим путем.
Я не узнал площади у Смольного. Она превратилась в вооруженный лагерь. Грузовики привозили ящики с наганами. Прямо с грузовиков раздавались патроны и оружие красногвардейским отрядам. Баррикады из дров были сложены около Смольного. У главного входа стояли орудия. Кто-то тащил в коридор пулеметы. Броневики тарахтели под деревьями, наполняя воздух отработанным удушливым газом. Смольный в сизом холодном тумане напоминал ярко горящими окнами огромный корабль. Красногвардейцы сказали нам, что в Большом колонном зале идет Второй съезд Советов.
— И Ленин там? — тихо, даже заикнувшись от волнения, спросил Егор.
— Конечно, — коротко ответил рабочий в меховой шапке.
Грудь у него была опоясана пулеметной лентой крест-накрест. Нервные, быстрые глаза внимательно скользили по Егору, но, успокоившись, он усмехнулся и сказал с какой-то особенной теплотой:
— Там батька… Работает… Но только здесь стоять нельзя, проходите, товарищи.
— Я пойду туда, — шепнул мне Егор.
Я попытался его отговорить:
— Тебя же не пустят!.. Видишь, караул у всех спрашивает пропуск.
— Нет, я пойду… Меня пропустят.
Кто бы мог удержать Егора? Какая сила?.. Он исчез, попросив меня ждать его полчаса…
Стой там! — сказал он мне.
Я стоял больше часу у деревянного трактира «Хижина дяди Тома», на противоположной стороне огромной Смольнинской площади. Сюда красногвардейцы и солдаты забегали согреться стаканом жидкого чая. Площадь была черна от людей и машин.
Петроград слушал отдаленные раскаты выстрелов. Я думал, что мне уже не встретить Егора. Но он, как всегда, появился внезапно. Расхлябанная машина вдруг заскрежетала, остановилась, обдав меня клубами черного густого дыма. Сверху, точно с темного неба, я услыхал веселый голос Егора:
