Я мигом пролетаю пятьдесят метров и начинаю чувствовать себя намного лучше, как вдруг ощущаю у себя на шее, чуть повыше воротничка, что-то твердое и холодное. А вот и объяснение. Боже, ну и голосок!.. еще одна «дамочка»?
— Не шевелитесь… не оборачивайтесь. Продолжайте ехать прямо.
Я и не оборачиваюсь, так как полагаю, что штуковина на моей шее может повредить моему здоровью, я, однако, не косой и заглядываю в зеркальце. Ишь ты, я думал, это мужчина… а это баба. О, не беспокойтесь, с таким голосом и манерами она наверняка является племянницей некой Сафо, которая писала всякую мерзость по-гречески, чтобы никто не мог разобрать, — капля стыда у нее все же оставалась.
— Чем могу быть полезен? — спрашиваю я.
— Лично я, — говорит она степенно, — ничем не рискую. А на вашем месте вела бы себя поскромнее.
— Вот и все мне советуют то же самое, — говорю я, — а между тем я самый скромный парень на всем белом свете. Если бы вы знали Тома Коллинза.
— Хватит нести вздор, — говорит мне она. — Это вам не кино.
— Да, действительно, — отвечаю я. — В кино мы бы уже поцеловались по меньшей мере раза три. Что, между нами говоря, доставило бы мне огромное удовольствие.
Паф! Опять мне бьют по чайнику. Если они будут весь вечер продолжать в том же духе, голова моя превратится в самую настоящую тыкву.
— Я повторяю еще раз: хватит нести вздор. А когда я что-то говорю, то люблю, чтобы меня понимали буквально.
— Как вы мне надоели, красавица, — отвечаю я. — И потом, мы даже не представились друг другу. Если вы мне не скажете, кто вы такая, я остановлю машину у первого попавшегося фараона, и тогда посмотрим, как вы будете выкручиваться.
Произнося все это, я прибавляю скорость, но эта дрянь не дрейфит и навешивает мне пару затрещин, словно заправская воспитательница детдома.
— Подлюга, — говорю я.
— Сверните направо.
Сам не знаю почему, я повинуюсь. По этой дороге выезжают из города.
— Я скажу вам, как меня зовут, — Луиза Уолкотт.
— А!.. — делаю вид, что припоминаю. — Вы мамаша этого грязного гомика…
Тут я ору и подпрыгиваю на сиденье — она воткнула мне в спину булавку. Моя колымага виляет, и я пользуюсь этим обстоятельством, чтобы что-то предпринять, но чертова баба начеку.
