Впрочем, мысль о «Бомбежище» напомнила ему о том, что эта женщина — как бы ее ни звали — любила посиживать в заведении… как там его?.. «El Famoso Volcan»[6], на берегу канала Божьей Коровки. Обеденное время в те ранние годы правления Седьмого Туза, как правило, заставало ее за одним из столиков в тенистом, выходящем на берег канала дворике. Он посмотрел на солнце, прикидывая время, и решил, что попытаться стоит.
Однако, добравшись туда, он обнаружил, что старую вывеску сняли и заменили на совсем уже древнюю — БАЛАНСЫ И УЧЕТ — явно выбранную не за содержание (и слов-то таких сейчас мало кто помнил), но за размер и красоту букв. Впрочем, внутри, как и прежде, размещался ресторан, так что он решил заглянуть — снова начисто забыв, на что похож со стороны.
Он толкнул ногой дверь и успел еще сделать пару шагов в прохладу интерьера, когда на плечо его опустилась чья-то тяжелая рука.
— Мусорные баки на заднем дворе, Чако, — произнес скучающий, не слишком чтобы дружелюбный голос.
— Извините, — сказал Ривас. — Я знаю, что одет не самым подходящим образом, но мне просто нужно узнать…
— Вот и узнавай в другом месте, Чако. А теперь проваливай.
— Я Грегорио Ривас, — возмутился он, — и я звезда-исполнитель у Спинка в Эллее — даже вы вряд ли могли не слышать об этом. Так вот все, что мне нужно, — это…
Его с неожиданной силой развернули и толкнули к двери. Импульс оказался так велик, что он всем телом распахнул дверь, слетел с крыльца и несколько раз кувыркнулся по пыльной мостовой. Пока он оглушено пытался встать, что-то стукнуло о мостовую рядом с ним.
— Ничего личного, Чако, — бросил мужчина, прежде чем закрыть дверь.
Наполовину оглушенный, но все-таки сумевший хотя бы сесть Ривас тупо оглядывался по сторонам, пока не увидел, что бросил тот ему вслед. Это оказалась недопитая бутылка самого дешевого местного виски. В жидкости плавало несколько хлебных крошек. Ривас дотянулся до нее, зубами (поредевшими за время последней экспедиции) выдернул пробку и припал к горлышку, проливая виски на грязную бороду. По впавшим щекам, оставляя борозды на покрывшем их слое пыли, катились слезы.
— Хорошо выглядишь, Грег, — послышался откуда-то из-за спины хрипловатый женский голос.
Он застыл, потом медленно опустил бутылку. Голос воскресил в памяти и имя.
— Привет, Лиза, — сказал он.
Она обошла его, чтобы он мог ее видеть. Что ж, она выглядит вовсе не плохо, подумал он. В волосах ее мелькала, конечно, седина, а у глаз и губ прибавилось морщин… но по крайней мере она не растолстела.
