Конечно, этот мой знакомый — явное исключение. Остальные о разводе так весело не рассказывают.
Меня всегда удивляет: люди еще пару лет назад ходили под ручку, и он с радостью помогал ей делать покупки, а вокруг них носились дети.
Когда я ходил в первый класс, в нашем классе разведенные родители были только у одной девочки. Тогда она мне казалась какой-то прокаженной. Сейчас все совсем по-другому.
Один мой друг, которого я всегда при встрече пытался утянуть на пиво, постоянно отвечал мне с улыбкой: «Ну что ты, парень! У меня забот выше крыши. Нам с тестем надо еще этаж пристраивать!»
Это мне в каком-то смысле даже нравилось. Звучало очень по-мужски. Я мысленно представлял себе двух мужиков, которые вместе работали как отлаженная машина. После работы они зайдут в пивную, а жены им не перечат, потому что «ребята вкалывали», и даже жарят им огромные бифштексы и возят из магазина в тележке ящики пива.
Через пару лет я опять его встретил, и он снова прокричал мне, что они с тестем строят «еще один этаж». Уже потом из разговора я понял, что речь идет совсем о другом тесте. Мне даже поплохело, когда я себе представил, сколько этажей его еще ждет.
— У нас нет на это времени, — сказала мне А. в ответ на то, что, по моим наблюдениям, женщины по своей природе не игривые существа.
— Я не говорю о куклах. Я говорю о развлечениях как об основе мужского подхода к жизни. Если я напеваю, когда работаю, тебе кажется, что я ничего не делаю, лоботрясничаю, потому что работа, при которой можно петь, — это совсем не страдание, которое является главным смыслом слова «работа». Только нам забыли об этом сказать. Все, что вы, женщины, делаете, вы оплетаете паутиной смертельной важности.
— Женщины такие же игривые, как и мужчины, — возразила А.
Был жаркий летний день, и мы с А. лежали на берегу реки. Недалеко от нас разложили покрывало две молоденькие привлекательные девушки. А. заметила, что я кошусь в их сторону, и сказала:
— Ну да. Давай, разглядывай.
— Что значит «разглядывай»? — возмутился я. — Ты еще скажи: «Чего уставился?» Они симпатичные, поэтому я на них и смотрю. Вот и все.
— Я ничего такого не имела в виду, — защищалась А. с какой-то странной улыбкой.
— Ну да, — ответил я.
— Я знаю, — сказала А.
— Что знаешь?
— Ты им нравишься.
Это подняло мне настроение. Приятно чувствовать, что кто-то тобою интересуется.
— Наверное, они полные дуры, — сказал я.
Всегда, когда у тебя чего-то нет или ты куда-нибудь не можешь попасть, ты реагируешь одинаково. Это или банально, или глупо, или плохо пахнет — и все лишь для того, чтобы очернить это в собственных глазах. Зачем ты клевещешь? Почему именно эти две девушки должны оказаться глупыми?
