Не одолел трудом.
Открылось сердцу разом
Во взгляде дорогом.
В этот день мы так и не закончили партию, но позже я встречался с ним еще несколько раз и видел, что мой рассказ о Марксе смутил его душу, и мне это приятно было сознавать.
Уж коль пришлось к слову, расскажу о еще одном эпизоде, который мне столь же приятно вспоминать. Приятно вдвойне еще и потому, что их там у меня было вообще-то не столь и много.
В Степанакерте я часто захаживал в один магазин, директором которого был бывший бакинец. С ним можно было говорить обо всем, не боясь и не оглядываясь. В магазине, кроме него самого, работал еще продавец — молодой парень, кажется, только окончивший школу. К закрытию магазина к нему часто приходили друзья — его одногодки, и некоторых из них я уже знал в лицо.
Так вот однажды и тоже к закрытию магазина эти ребята пришли к своему приятелю продавцу, имея при себе кое-какую еду и крестьянское вино. Вечер был ветреный, на улице — холодновато, и ребята попросили директора магазина разрешить им, так сказать, отужинать в подсобке, а заодно и пригласили нас. Мы согласились, и этот ужин затянулся у нас часа на три. Не знаю, вино ли крестьянское или завывание ветра, напомнившие мне бакинские ветры, но в тот вечер я, кажется, никому не дал и рта раскрыть. Я говорил этим молодым ребятам о том, что думаю обо всем этом городе, о его чинушах, о его обывателях, и о том, как жаль, что они со столь юных лет и ум свой и душу развращают чумой национализма. Ребята и впрямь не высказали ни слова, то ли от того, что я не дал им вымолвить слово, то ли из уважения к моим летам, но когда дело уже шло к комендантскому часу, они молча убрали остатки нашей еды, и мы разошлись. Уже в тот же вечер, возвращаясь к себе, я, конечно, понимал, что был чересчур уж откровенен и что, бог знает, как все это восприняли они, а еще более — их родители, расскажи они им все слышанное в тот вечер от меня.
— Ну, да бог с ним, хоть душу отвел, — подытожил я свои мысли, решив, однако, в этот магазин пока не захаживать.
Но директор магазина дня через три сам нашел меня, заявив, что ребята очень хотят меня видеть, поскольку желают о чем-то со мной подискутировать.
В тот же вечер я был снова в магазине, и наша беседа снова затянулась до комендантского часа. Говорили мы о многом, а рассказывать об этом — не хватит и десятка страниц.
Еще трижды я встречался с этими ребятами, и теперь, когда я вспоминаю этих ребят, я уверен: что бы с ними не случилось, это уж не те ребята и уж, по-крайней мере, в подручные Зорию Балаяну не годятся.
