По силе ума, по выдающимся способностям Вейль и Хассе не уступали друг другу, но сколь разными они были по духу. И право же, поневоле начнешь думать, что есть у человека помимо материальной субстанции — мозгов с извилинами ума — еще и нечто материально неосязаемое — душа, ибо чем-то же должны были отличаться эти два больших, чрезвычайно талантливых человека. И еще думаешь о том, как же далеко продвинулся наш XX век от века XIX. Ведь это в том самом девятнадцатом веке Пушкин в одной из своих маленьких трагедий — в «Моцарте и Сальери» утверждал, что гений и злодейство — две вещи несовместимые. Но ведь совместились же они и в Хассе, и в гениальном инженере — «ракетном боге» Отто фон Брауне, и во многих. История предвоенной Германии полна ими.
Конечно, в провинциальном Степанакерте не сыскать математических умов Вейля и Хассе, но Хассе-нацистов — с лихвой.
Вспоминаю в этой связи одного мужчину, годами лишь немногим моложе меня. Я иногда поигрывал с ним в шахматы, и вот однажды, во время игры он задал мне вопрос: «Слушай, как же ты мог жениться на азербайджанке?»
Я попросил его впредь не заводить об этом разговоров, если он не хочет, чтобы мы перестали знаться. Мы продолжили игру, но прошло минут пятнадцать, и он снова завел разговор на эту же тему, обратившись ко мне с такими вот словами: — «Нет, право, ты прости меня, но как ты все-таки мог. Это ведь все равно, что немцу жениться на еврейке, или еврею — на немке. «Я, конечно мог бы встать и уйти, но он сам мне подбросил тему, и, вспомнив, что он — коммунист, да, причем, из тех немногих, кто еще платит взносы, я спросил его:
— Ты, кажется, коммунист?
— Да, а что? — ответил он.
— Да то, — сказал я ему, — что самый первый в мире коммунист, которого ты, я полагаю, почитаешь, и был тем евреем, который, как бы тебе странным ни казалось, и был женат на немке.
— Да ну, — удивился он, — как же это было, расскажи, а?
И я рассказал ему о том, как Маркс — еврейский юноша, сын скромного судебного чиновника, влюбился без памяти в немку, арийку чистейших голубых кровей, красавицу Женни фон Вестфален, и как она вышла-таки замуж за Маркса, оставив богатый отцовский дом, порвав с родней, среди которой был и прусский министр, и разделила с Марксом все тяготы его жизни, а тяготы эти были таковы, что порой у них не было и пфеннига на хлеб. Я даже вспомнил по случаю и одно четверостишие, которое студент Карл писал юной Женни. и прочел ему:
