– И что – другого не было дано?
– Если бы Украина была федеративной, если бы русские в Одессе, в Харькове, в Донбассе, в Луганске могли спокойно говорить по-русски и праздновать 9 мая, любить Жукова, а не галицийского Бандеру, – эта страна могла бы просуществовать очень долго. Как, например, существует Бельгия, разноплеменная и разноязыкая. Как ни странно, наши «этастранцы», желая окоротить Россию, в конечном счете разбудили русское самосознание и в центре, и на местах, привели к консолидации русского мира, который существовал, но по разные стороны границ, но тихо… Началось сращивание разъятого русского мира. И он не остановим.
… И о риторике войны
– Некоторые писатели сетуют, что цензура поднимает голову в России… А вы как считаете? Вам кто-то запрещает писать, говорить, выступать?
– Мне нет. О наступлении цензуры говорят либералы, а они странные люди. Я наших либералов называю гормональными.
– Как?
– У них нет системы идей, совокупного взгляда на мир, а есть какое-то органическое неприятие «этой страны», непонимание ее интересов. Когда они были у власти в 90-е, цензура была, на НТВ Гусинского человеку с русским менталитетом вообще было не прорваться. Слово «патриот», если помните, было ругательным. В 1993 году после того, как я опубликовал единственную в центральной прессе статью против расстрела «Белого дома» – «Оппозиция умерла, да здравствует оппозиция!» – меня прикрыли везде, где можно и статьи обо мне повыбрасывали из всех учебников, энциклопедий и так далее.
– Так я не про тогда, а про сейчас!
– Чтобы понять, есть ли цензура, надо «тогда» сравнить с «сейчас». Я, как главный редактор «Литературной газеты», с цензурой не сталкиваюсь, никто мне не говорит, что это надо печатать, а это – нет. В последний раз Чубайс жаловался главному акционеру, что ЛГ его щиплет. Но это было давно. Как писатель я и вообще цензуры не чувствую. Наоборот, просят: поострей, Михалыч! Да, наша информационная риторика стала жестче. Но это специфика любой войны. А мы находимся в состоянии войны информационной.
Почти весь Запад принял в отношении нас абсолютно манихейскую, черно-белую модель – мол, вот эти хорошие, в Киеве, а вот эти сепаратисты, террористы… А мы, значит, будем на этом фоне розовую полифонию разводить. Мы тогда все проиграем. А на кону сейчас Россия. Если не удастся остановить вот этот коричневый вал, который идет с Украины, если у нас под боком образуется спонсируемое и вооружаемое Западом квазифашистское или фашистское государство, – это будет катастрофой. Луганск придет в Москву. Почему наши либералы не считают профашистский режим на Украине злом, я не понимаю. Чего они дожидаются? Хрустальных ночей в Киеве или Харькове? Если ради победы над поднимающим голову фашизмом на украинской земле нужно ужесточить риторику информационную, спрямить какие-то характеристики, говорить шершавым языком плаката, это нормально. Это никакого отношения не имеет к свертыванию свободы слова.
