В последнее время и весь трактир, нередко, целиком оказывался оккупирован немцами, занимавшими все столы. Кроме одного – совсем крошечного, в дальнем углу.
Солдаты, конечно, бесцеремонно забирали у столика оба стула (и приходилось одалживать табуретку на кухне). Но, сам стол оставался свободен. Ибо шумным компаниям не интересен тесный квадратик, где три кружки уместятся впритык.
Утащить же его следом, и придвинуть к общей пирушке не получалось, поскольку он был крепко прибит к полу.
Ну, а завсегдатаи трактира и так за него не садились. Все знали: тут отдыхает только Томаш, сам обустроивший себе закуток.
Однако сегодня там тоже кто-то примостился.
Поэтому и Радко, и Зденек, и Войтех, и старый пан Кучера смотрели на Томаша с затаённым ожиданием – как он разрешит эту задачу?
Ведь за столиком сидел немецкий солдат. Молоденький, щуплый, в форме какой-то уж совсем откровенно не по росту.
И тем не менее – представитель армии врага, завоеватель.
«Школьник, завысивший себе возраст, чтоб попасть на войну» – подумал Томаш.
– Садись с нами – тихо предложил Зденек. – Не вяжись.
Но Томаш нарочито беспечно отмахнулся, буравя солдата пронизывающим взглядом:
– Может, по-хорошему договоримся.
А сердце бешено заколотилось под языком, и во рту пересохло. Шестым чувством Томаш понял: это не школьник. И не какой-то рядовой пехотинец.
Он сидит в оговоренном месте и в назначенное время. И при всей своей лопушистой внешности, не позволил забрать второй стул. Не дал шумным, горластым ватагам немецких солдат втянуть себя в их пьянки. И ни один здешний балабол не донимает его поучающими разговорами о жизни.
Впрочем, Томаш мог и ошибаться, выдавая желаемое за действительное. Может он и правда, желторотый новобранец, слишком скучный для бывалых вояк – потому и не волокут к себе.
А местные – просто ждут, как поступит Томаш, и не суются.
В любом случае, нужно во всём убедиться.
Томаш уверенно шагнул к столику, и в удивлении поднял брови. Перед солдатиком стояла не пивная кружка, а почему-то маленькая, алюминиевая, едва-едва отпитая.
Солдатик цепко посмотрел на Томаша – с прищуром, и усмехнулся – тонко, легко, иронично:
– А вы тот самый Томаш Горак.
Томаш похолодел – он не сообщал им своё имя! Хотя, у этой осведомленности, скорее всего, простое объяснение…
– Уже рассказали? – мотнул он головой на завсегдатаев по залу вокруг.
– Пять раз! – в глазах солдатика плясали чертенята. – Что вы такой крупный мужчина. И это ваш стол. И вы в любом случае тут сядете. И даже мой туберкулёз вас не испугает, как других.
