Фон Зефельд это тоже заметил, и нервно сглотнул. Он абсолютно ничего не понимал: ни слов, ни действий. И ощущал себя, как в населённом кошмарами, заброшенном доме. Наедине с чуждыми людям существами. Которых в этой комнате было явно очень много. Но, глаза видели только двоих…
Один из них, Горак – нечеловеческая тварь по самому своему виду – распрямился у парты. И обернувшись, тут же, резво подался назад, втянув живот, с шутливым восклицанием:
– Ооп! – будто пропускал кого-то, проходящего мимо.
Его голова-череп плавно повернулась вслед призраку, недоступному для взора фон Зефельда. И лицо – это дьявольское переплетение мышечных тканей – снова расплылось в райской улыбке.
Ибо, Томаш провожал взглядом пышную хозяйскую дочку.
Она несла сразу шесть литровых кружек золотого, пшеничного пива. А ведь могла и десять! Пенный нектар прожигал толстые стёкла ярким, медовым светом.
– И мою порцию, Иренка! – окликнул её Томаш игриво.
Фарбаутр кинулся к досье, и смёл одним широким махом все фотографии с папки. Его взору тут же открылись страницы убористого текста – детальный отчёт агента о встрече с Гораком. Сотрудник определённо имел перспективы служебного роста, обладая наблюдательностью и хваткой памятью.
В отчёте он подробно описал поведение чеха с момента появления в трактире. Шаг за шагом, включая прямые реплики, будь то стандартные приветствия, или общие фразы.
Фарбаутр пробежал глазами строчки. Всё совпадало! Чех сейчас там, где нужно, проживает свой последний час – как человек с именем. Как Томаш Горак.
В отчёте сообщалось, что официантка кивнула ему молча на ходу, не оборачиваясь.
И Томаш – стоя не тут, а посреди зала – предвкушающе залоснился. Многие, чтобы скрыться от серой, или страшной реальности вокруг, вынуждены уходить в свой – вымышленный мир. В придуманную сказку.
А Томаш жил в королевском городке, у подножья замка, и имел возможность отдыхать в сказке настоящей.
Где забывалось, что снаружи всё пестрит от свастик и тевтонских крестов на флагах, мундирах, корпусах танков и бронемашин.
Не хотелось думать о патрулях на каждом перекрёстке. И уж тем более верить слухам о возврате комендантского часа после недавнего события в городском предместье.
Маленький мирок этот, безусловно, стоил того, чтоб за него держаться, и оберегать. И Томаш был вполне готов… Если б его тут ценили повыше. Если б он имел к этой магии больше причастности, чем таскание тяжестей на заднем дворе.
Поэтому, обилие немецких солдат в обоих залах его уже давно не тревожило, и не волновало. Пускай. Теперь неважно.
