Из глубины леса к Бородачу примчался ещё один полицай. У Вити всё внутри всколыхнулось – это был Шнурок, с потрёпанной телогрейкой в руках.
– У ручья её сбросил! – ухмыльнулся он на беглеца – В ней тоже, правда, пусто.
Бородач вырвал у Шнурка телогрейку и мотнул головой, указывая обратно в лесную чащу.
– Давай, веди сюда телеги. Вон, покалеченных сколько! – обвёл широким взором лежащие тут и там, неподвижные, тёмные тела.
Шнурок раздражённо скрипнул зубами, но тем не менее, со всех ног снова бросился в лес. Бородач же пошёл к капитану, выворачивая карманы телогрейки на ходу.
– Документов нету, господин Фарбаутр – доложил он.
Фарбаутр стоял неподвижно и буравил беглеца ястребиным взглядом.
– Последний шанс избежать боли – голос его лишён был всяких чувств и интонаций. – Что это такое?
Беглец вздохнул, притворно глубоко и удручённо.
– Так ведь не избежал! – и отняв ладонь от бедра, кивнул на рану, сочившуюся кровью.
Фарбаутр, не меняясь в лице, сделал шаг вперёд и чуть приподнял свой стек, готовясь, как видно, ударить.
И Витя сообразил, что этот прут слишком короткий для стека. К тому же, он отливал тяжёлой воронёной сталью и перевешивал, тянул руку Фарбаутра вниз. Один удар такой железной палкой, и у беглеца треснут кости!
И хоть пленник не повёл и ухом – у Вити сжалось всё внутри, он смежил ресницы в ожидании хлёсткого хруста.
Но, вместо этого, лес вдруг огласился громовым и утробным рёвом. Витя резко распахнул глаза. Звериный рык вибрирующей волной пронёсся меж стволами деревьев и через мгновение повторился вновь – свирепее и ближе.
– Медведь! Медведь! – заорал истошный, дикий голос из самых недр глухой чащобы.
Витя, вздрогнув, суматошно метнул взгляд туда, откуда летели пронизанные ужасом крики. И тут же сам испугался: его рывок могли уловить, увидеть встряхнувшиеся листья!
Но, немцы, полицаи, Фарбаутр и их пленник – все разом дёрнувшись, неотрывно смотрели вглубь леса.
Леденящий вопль человека там перекрылся, заглушился, целиком поглотился новым громовым рёвом, теперь звучавшем ещё ближе и от того страшнее. Густой, раскатистый и вязкий, он сдавливал слух и отчётливо колыхал прозрачный воздух, как потревоженную паутину.
Ещё никого и не видя, все – полицаи и солдаты застыли от этого чудовищного, трубного гласа, словно окаменев.
Однако, нет! – заметил Витя: беглец, украдкой, быстро глянул в сторону реки, явно прикидывая шанс.
Фарбаутр среагировал мгновенно.
– Смотреть! – стегнул он Бородача жёстким окриком, как плетью.
