Нырнув под сень широкой кроны тополя, Витя оглянулся, вполне готовый к тому, что не сразу заметит Георгия. Уж он-то точно идёт осторожно и скрытно, скользя в полутьме.
И увидел его, неспешно хромающего прямо по центру прогалины, залитой солнцем. Впереди, отделённая тонкой, тенистой полоской, начиналась ещё одна такая же травяная площадка, почти лужайка. И Георгий поковылял к ней, на ходу опуская воротник пиджака, очевидно поднятый ранее в попытке хоть как-то согреться.
Он шёл, блаженно жмурясь, подставляя лицо под тёплые лучи. Георгий наслаждался, заслуженно балуя себя после очередной холодной ночи. И наверняка, стремясь напитаться солнцем про запас.
Витя поёжился, сам того не желая. Последнее время даже в избе ночами было зябко. И это под крышей! В кровати, с двойным одеялом! Каково же приходилось Георгию в лесу? В его положении ведь и костра не разведёшь.
Сколько Витя выдержал бы на его месте…? Да и любой другой?
Он вспомнил Трофима. А ведь тот не получал ранений, не терял сознания. За ним не гнались, не стреляли вслед, и в плен его не уводили. Трофим всего лишь страху натерпелся на болоте, да попал под грозу. И всё-равно – трясся потом, дрожал по возвращению. Даже плакал. И к лесу не подходил почти месяц.
Представить Георгия таким Витя не мог при всём живом воображении. Он сильный, смелый, это да. И он – другой. Непохожий ни на кого из знакомых. Ни на маму, ни даже – в памяти – на отца.
Его поведение, манера общения – всё отличалось от того, к чему привык Витя. Нет, он конечно и раньше встречал взрослых, которые говорили с детьми на равных. Дело не в этом.
Витя затруднялся сформулировать свои ощущения более точно – не позволял малый возраст. Георгий просто был для него не такой. Странный. Непонятный. Необычный.
«Непредсказуемый!» – возникло в памяти, слышанное иногда от старших, слово.
Вот! Теперь он ясно понял, что его смущало и держало в недоумении. Георгий, буквально, на каждом шагу, делал и говорил совершенно не то. Действия и поступки Георгия не вписывались ни в какие рамки, и не поддавались Витиной логике, ну просто совсем.
Взять самое очевидное: пригибаясь от ветвей, он посмотрел на палочку в руке. Страшная мощь. А Георгий к ней равнодушен! Безо всякого притворства. Сломай сейчас Витя палочку пополам, он не шевельнёт и бровью – по его виду не приходилось в том и сомневаться.
И это после того, что натворил ею два дня назад!
«Может, просто не узнал?» – мелькнуло предположение.
