Занна все еще смотрела на учителя, еле сдерживаясь, чтобы не засыпать его вопросами, — девочке не терпелось узнать, что же нашлось на страницах откопанного ею сокровища. Когда ситх безо всяких объяснений спрятал манускрипт в складках одежды, любопытство в ее глазах сменилось досадой. Ничего, рано или поздно Бейн поделится с ней всеми своими знаниями — и прежними, и новообретенными. Но пока ему не выпадет шанс лично обследовать гробницу Надда, об этом лучше не рассказывать никому — даже собственной ученице.
— Ты готова улететь с этой планеты? — спросил Бейн.
— Мне здесь тошно, — с горечью отозвалась Занна. — С тех пор как я сюда попала, все шло не так, как надо.
— Ты про своих двоюродных братьев?.. — Бейн вспомнил, что она говорила про двух мальчиков, с которыми прилетела на планету. — Скучаешь по ним?
— А зачем? — Она пожала плечами. — Кот и Жук мертвы. Думать о них — только терять время.
В ее словах сквозило равнодушие, но Бейн видел, что это всего лишь защитная маска. Он чувствовал, что в душе у Занны кипят страсти: она злилась и обижалась из-за смерти братьев, винила джедаев и не собиралась их прощать. Где-то в глубине души эта ярость будет клокотать вечно — и сослужит девочке хорошую службу.
— Идем со мной, — решился Бейн.
Он подвел Занну к одному из шатров, где стоял бесхозный мотосвуп. Ситх забрался на сиденье, а девочка устроилась позади и крепко обхватила его тонкими ручонками. Двигатели взревели — свуп поднялся в воздух.
— Зачем нам машина? — заорала она ему в ухо, пытаясь перекричать шум двигателей.
— Для скорости, — откликнулся Бейн через плечо. — Скоро джедаи вернутся искать выживших из армии Каана и собирать тела павших. Но прежде чем мы улетим, тебе надо выучить еще один, последний урок.
Больше он не проронил ни слова. Кое-что бывает невозможно объяснить — это можно только показать. Занне надо было увидеть остатки ментальной бомбы, чтобы понять, насколько безумен был Каан. Ученице надо было осознать, какого блестящего триумфа добился ее наставник. А сам Бейн должен был удостовериться, что привидевшийся ему силуэт — не более чем побочный эффект от воздействия ментальной бомбы. Он хотел собственными глазами увидеть неопровержимое доказательство гибели Каана.
Даровит свернулся на холодном полу пещеры в лучах призрачного света, который струился от серебряной яйцевидной сферы, парившей в центре подземного зала. Он пролежал здесь уже почти два часа, от трепета не смея шелохнуться. Здесь, в очаге взрыва ментальной бомбы, время словно остановилось. Даровиту казалось, что он и сам заперт в ловушке между жизнью и смертью — вместе с истерзанными душами последователей Каана и джедаев, которые осмелились против них выступить.
