– Не надо. Понимаешь, дружище, – сказал майор, – только сегодня утром я думал об этом, и даже хотел записаться к психологу, но раз ты сам начал этот разговор, то я отвечу. Со здоровьем у меня все хорошо, могу медкомиссию пройти влет! Но есть одна проблема, или даже две.
– Какие?
– Нет у меня сил заводить новые отношения и, наверное, пока не будет. Ты ведь на всех трех моих похоронах был?
– Да, помню, согласен, что нужно время, и это веское оправдание, а вторая какая?
Майор замялся, оглядел стол и, заметив, что кофе давно выпит, а яблочный пирог съеден, предложил: «Давай я еще по чашке кофе возьму и продолжим». За время их беседы людей в столовой стало значительно больше, майору пришлось отстоять длинную очередь, однако его старый приятель терпеливо ждал, и, когда он вернулся с подносом, на котором дымились две большие чашки кофе, полковник повторил свой вопрос:
– Так какая у тебя вторая причина?
– Понимаешь, я не совсем внятно смогу это объяснить и никакому психологу, конечно, я это не рассказал бы, но раз ты настаиваешь, то я попробую. И, надеюсь, разговор останется между нами.
– Принято.
– Ну значит так, – сказал он, собравшись с духом, – вот меня время от времени начинает беспокоить какой-то безотчетный страх, причем в любое время суток, тревога какая-то, ожидание ужаса, что ли, и откуда это, я понять не могу, словно груз какой-то давит, мешая жить, принимать решения, отбивая аппетит, стремиться к чему-то, хотя временами мне кажется, что это из-за кошмаров, вернее, одного и того же кошмара, что мне снится в последнее время. Я вот на работе срываюсь из-за этого. Все время кажется, будто за мной наблюдает кто-то. И воздуха начинает не хватать, я недавно прошел томограф, врач сказал, что сосуды в порядке. И днем после этого мне неспокойно, ощущение такое, что возле позвоночника, внутри, натянули струну и дергают ее и дергают. Но я ведь не сумасшедший?
– А что за сон, расскажи.
– Ну, – замялся майор, – я вроде засыпаю, и тут, ну, ты сам знаешь, во сне абсолютно все кажется как наяву. Я оказываюсь в середине огромного поля от горизонта и до горизонта, бескрайнего, короче, и дорога такая черная, прямая идет посередине, как линия, разрезающая это поле. И вот я стою, чего-то жду. Что-то неведомое, непонятное, несущее тревогу надвигается на меня. Страх начинает душить, и ничего сделать в этот момент у меня не получается, ни крикнуть, ни шевельнуться не могу, и тут издалека слышится гул, словно автобус едет. И вскоре он появляется.
