Майор понял, что убедить учителя не удастся и решил нащупать его болевую точку.
– Кстати, ребята навестили твою бабушку, она жива и здорова и ждет тебя. Не хотелось бы, чтобы с пожилым человеком что-то случилось.
– Уже и на старух переключились, – выдавил учитель, – ну-ну, еще будут какие козыри?
Майор с ненавистью посмотрел на учителя и, подойдя вплотную, схватил за волосы и прохрипел учителю в ухо, словно боялся, что тот не услышит чего-то очень важного:
– Ты смотри, гнида, не пожалей, сегодня я тебя не трону, дела есть поважнее, а завтра мы с тобой продолжим. И еще, – добавил он, – я переведу тебя в санитарный блок, поживёшь у доктора под присмотром, он тебя подлечит немного, а потом мы вернемся к этому разговору. Конвойный!
В больничной камере, куда его привели, пахло так же, как и в камере, где он недавно сидел, только к привычному букету был подмешан дополнительно запах каких-то лекарств и протухшего человеческого мяса. Но, в отличие от его одиночной камеры, здесь в углу стоял почерневший фаянсовый унитаз с древним чугунным бачком, подвешенным почти под потолком, и капроновым шнуром с привязанной на конце стальной гайкой вместо цепочки. Охранник передал его доктору и, приковав к одной из свободных кроватей цепью, ушел. Учитель озадаченно оглядел свою ногу, подергал цепь и, чтобы железо не натерло ногу, намотал на щиколотку кусок ткани, оторвав ее от рубашки. Длина цепи, видимо, позволяла присесть, повернуться на бок или на живот и даже встать, чтобы дойти до унитаза, но подойти к двери или к другому арестанту было невозможно. Учитель присел на кровать и огляделся. Кроме него в камере находились еще двое людей, также пристегнутых цепями. Две другие кровати пустовали. Ближайший к нему арестант лежал на кровати с перебинтованными ногами и молча смотрел в потолок. Он почти не шевелился, словно спал. Другой арестант на кровати в дальнем углу был дополнительно привязан к кровати, на его туловище был надет пластиковый мешок, туго перемотанный скотчем в районе плеч и пояса. Для того, чтобы тот мог дышать, на уровне рта была сделана прорезь, и, видимо, то ли прорезь была не на месте, то ли мешок сместился, когда тот дышал, полиэтилен то прилипал к лицу, то надувался, а потом с шумом из него выходил воздух. Доктор, сидевший к нему спиной за столом, закончил что-то писать и, повернувшись к учителю, как бы пытаясь пошутить, произнес:
– Добро пожаловать к нам уважаемый! Это, конечно, не «Хилтон», но здесь лучше, чем в камере: во-первых, я буду стараться поправить твое здоровье, ну и, во-вторых, тут тебе есть с кем поболтать. И запомни, когда меня тут не будет, не советую пытаться разомкнуть цепь или передвинуть кровать, это бессмысленно.
