Среди столпников редко, но встречались и женщины. Они тоже выдерживали испытание жарой и холодом, временами теряли зрение от палящего солнца или покрывались ледяной коркой. Известно около четырех десятков Житий конца IV — первой половины V вв., посвященных сирийским столпникам. Можно лишь поражаться стойкости этих «людей из бездны», — бездны святости, целиком вверивших свое тело и душу Богу. Не менее странно, что физические трудности не приводили к их скорой смерти. Конечно, немало анахоретов заболевало и умирало, но большинство, на удивление, достигало старости, доживало до весьма преклонного возраста. Но лишь одному на тысячу удавалось при жизни прославиться в качестве чудотворца или быть призванным обратно в мир, чтобы сделаться епископом. Парадоксально и то, что удалившись от мира с его связями и покровительством, патронатом, такие святые, в свою очередь, становились последним прибежищем, заступниками и исправителями. Более того, за своими добродетелями и ритуальными действиями монахи-чудотворцы ухитрялись скрывать мотивы властвования, как это видно на примере некоторых самых почитаемых стилитов.
Толпы фанатичных верующих с ночи ждали восхода солнца, чтобы окружить столпы с подвижниками и просить благословения, исцеления, пророчества, совета или помощи. Истовые почитатели с радостью подставляли лица, когда подвижники мочились со своих «пустынных гнезд», считая, что этой «святой росой» исцеляются от слепоты, проказы, язв на теле, лихорадки, немоты и прочего. Они собирали фекалии столпников, засушивали их и носили в кожаных мешочках на шее как оберег. Следствием проявления такого откровенного и опасного поклонения стала бескомпромиссная борьба местного епископата. Церкви Иерусалимского, Антиохийского и Константинопольского патриархатов, со своей стороны, объявили стилитов, «охваченных гордыней и надменностью», «вне закона». С 535 г. они пытались запретить эту сирийскую монашескую практику рядом соборных постановлений, но она не пресеклась.
У нас нет права критиковать ни этих людей, ни их время, потому что нам крайне сложно даже пытаться понять мировоззрение ранневизантийского церковного мира, бунтовавшего против всего материалистического. После веков преследования христиане, наконец избавившись от прямого, а еще более косвенного подавления, выражали свою веру разнообразными, порой весьма эксцентричными способами. Удивительны перемены, происходившие в них. В ту эпоху истинно верующие, как бы ни было пока мало их число, больше думали об ином, горнем мире, нежели о том, в котором мы живем, и, естественно, не находили в поведении отшельников, пустынников и столпников ничего эксцентричного. Как верно заметил английский писатель и путешественник Генри Мортон, «…на одного человека, насмехавшегося над святым Симеоном, приходилась сотня тех, кто с восторгом взирал на него и далее — на небеса». Такой человек выражал веру в то, что тело и душа находятся в постоянном конфликте друг с другом и душа достигает полной свободы только полностью победив тело. Следовательно, отшельники стремились не к тому, чтобы подчинить страсти с помощью монашеских правил и личной воли, но к их окончательному подавлению.
