— У комиссаров пышки крупчатые со стола не сходят, а нам ремни до последней дырочки затягивай. Айда к Волостному комитету, пусть накормят голодных!
Шествие тронулось, размахивая полотнищем.
На торговой площади около заколоченного винного магазина остановились, сбили замок с двери, ворвались внутрь.
Когда увидели пустые полки, от досады принялись крушить все вокруг. И вдруг раздались радостные вскрики — в толстой каменной стене обнаружили тайник с бутылками.
В магазине мигом образовалась давка. Одни, запрокидывая голову, жадно тянули вино из горлышек, другие воровато прятали бутылки по карманам.
Когда двинулись дальше, из толпы раздалось нестройное пение: «Боже, царя храни!» И тут же в середине шествия — разухабистые частушки про сударыню-барыню.
К зданию Волостного исполнительного комитета многие подошли навеселе и уже не помнили, зачем они пожаловали сюда. Но тут кто-то стал требовать председателя ВИКа. Он вышел, поднял руку, собираясь что-то говорить, однако не успел и слова вымолвить, как прогремел выстрел. Следующая пуля ударилась о косяк двери, за которой председатель успел скрыться. Несколько человек принялись прикладами разбивать стекла в окнах первого этажа и прыгать в помещение. Но многие из собравшихся, напуганные выстрелом, нерешительно топтались перед домом и не прочь были улизнуть восвояси.
— Перехитрили комиссары христиан, через черный ход скрылись! — злобно закричал один из вооруженных из окна второго этажа.
Его поддержало несколько голосов:
— Айда тогда к дому Воронцова, там комиссара перехватим, — кричали они, увлекая за собой толпу.
Мария с Настей задержались у ВИКа в надежде разыскать отца. Но сколько они ни звали его, заглядывая в разбитые окна, никто не отзывался.
Тогда старшая сестра, взяв на руки младшую, пустилась догонять толпу, направившуюся к их дому. И тут Марию с Настей остановила старушка:
— Страсть, девоньки, силища какая против комиссара прет! С хоругвиями, и святые псалмы поют. Не место вам там...
— Рассказывай! —огрызнулась Мария, метнув на старуху такой взгляд, что та в испуге попятилась от нее, закрестилась.
Дом Воронцовых со всех сторон был обложен народом. Гвалт, крики слышались издали. Входная дверь и окна распахнуты настежь.
С удесятеренной от ужаса и волнения силой Мария, спустив Настю на землю и держа ее за руку, стала проталкиваться к крыльцу.
Мать металась по комнате от окон к двери, упрашивала, умоляюще прижимая руки к груди, «дорогих граждан» отойти от дома.
