Малиновский чуть не присвистнул от удовлетворения, однако издали заметил на углу Ясной госпожу Карась и успел принять соответствующее выражение лица, сердечно ей кланяясь. С этой бабой следовало считаться из-за ее серьезных связей, да еще оттого, что сын ее женился на кузине — на кузине Богны, а потому и на его собственной, получается. Кроме того, молодой Карась тоже имел связи и влияние в прессе. А это было важно.
«Кстати сказать, — мысленно улыбнулся Малиновский, — когда человек растет, то приходится ему считаться с бóльшим числом людей. Вот какое мне раньше было дело до прессы? Или до министра?… Даже до Шуберта немного. Достаточно было хорошо держаться с Ягодой. Растет человек, растет».
— Господин директор, прикажете лифт? — поклонился привратник.
— Каждый раз будешь спрашивать? — нахмурился Малиновский. — Я ведь раз и навсегда четко сказал.
— Слушаюсь, господин директор, но лифт сейчас наверху, и я думал…
— Не нужно ничего думать. Думаю я, а ты должен делать, что я скажу.
Он достаточно в свое время набегался на пятый этаж, а теперь мог и на второй поездить, и делал это с большим удовольствием, поскольку то был явный знак его власти. В самом начале он случайно услышал разговор двух привратников.
— Таким важным сделался, — говорил один, — раньше-то по лестнице шуршал на пятый, а теперь, как директором стал, и на второй пехом не соизволит.
— Задается, — добавил второй. — Лучше говори ему, как я: лифт застрял, господин директор. Тогда выругается и пешком пойдет.
Оба перепугались, когда он вышел из-за колонны. Через час он их уволил. Дело даже дошло до общественного суда, однако уволенные привратники ничего не получили, поскольку свидетельства директора о недопустимых действиях служащих низшего звена хватило, чтобы подтвердить справедливость увольнения.
Похожая история случилась и с одним из служащих в счетном отделе, с неким Любашеком. Все началось даже весело. Любашек пришел к Малиновскому с жалобой на одного из коллег, который якобы сказал о нем: «Любашек-то колеса не изобретет».
Поскольку в компетенции Малиновского находились и персональные дела, пострадавший пришел к нему искать справедливости.
— Так он вам сказал? — усмехнулся Малиновский. — А что, может, вы колесо изобрели?
— Я? — удивился чиновник.
Был это несколько нерасторопный и немолодой уже человек, всегда дурно одетый, и притом кланялся он начальникам без должного уважения; Малиновский его не любил.
— Да. Спрашиваю: вы изобрели колесо?… Нет?… Ну, тогда и делу конец.
