Шуберт раскинул руки и поцеловал Богну в лоб.
— А ну, покажись-ка, женщина! Похорошела еще больше… А, Малиновский, как вы?
Он протянул ему руку, и на ладони Эвариста остались темные пятна. Увидев, как тот принялся отирать их платком, Шуберт успокоил его:
— Это ничего, обычная земля. Земля не грязнит, холостяк.
— Tempi passati[14], — скорчил гримасу Эварист. — Tempi passati, господин директор. Холостяцкая жизнь развеялась, как сигаретный дым. Я теперь женат.
— Что? — удивился Шуберт. — А ведь и правда! Да не имеет значения, господин Малиновский. Есть люди, которым до гробовой доски, в присутствии их детей и внуков надобно говорить «господин холостяк». Ну, Богна, покажись-ка. Что ж ты забыла о старом друге?
— У нас медовый месяц, — улыбнулась она.
— Мы из нашего улья и носу не казали, — добавил Эварист.
— Отчего из улья?… Ага!.. Но заметьте, это опасное сравнение.
— Отчего же опасное, господин директор?
— Потому что у Богны в улье — роль пчелы, а тебе ведь не хотелось бы получить титул трутня?
Он расхохотался, хлопнул Эвариста с размаху по плечу, оставляя след на светлом пиджаке. Эварист тоже рассмеялся, повторяя: «Ну уж нет», но Богна почувствовала, что панибратские манеры гендиректора ему не по душе. Потому принялась расспрашивать о розах, о новых работах Шуберта в саду и лаборатории, чем отвлекла разговор на дела, настолько увлекательные для хозяина, что тот оставил Эвариста в покое. Она немного опасалась резкости мужа, однако тот, похоже, надлежащим образом оценил ироничные замечания директора, поскольку оставался в прекрасном настроении, вежливый, веселый и предупредительный. Он даже вполне охотно взялся вывезти тачки с перекопанной землей под забор, а на новое провоцирующее замечание ответил искренним смехом.
«Все будет хорошо, все будет хорошо, — мысленно повторяла Богна, — Шуберт и другие убедятся, насколько это хороший парень, полюбят его, пусть бы он только с ними сблизился, пусть бы только у них появилось время отказаться от своих предубеждений».
И правда, директор пришел в совершенно благостное расположение духа. Разговаривал с Эваристом вежливо, объяснял ему вред какого-то вида насекомых, растолковывал свою систему полива сада и принцип действия химического опрыскивания, спасающего крыжовник от плесени. Эварист расспрашивал обо всем с немалым интересом, а если в ответе гендиректора слышалась злая шутка, Богна вставляла несколько своих замечаний, и общее настроение оставалось вполне благодушным и свободным.
