Однако, если речь о Эве, то для него движение вперед было необходимостью — она хорошо это чувствовала. Чтобы удостовериться в этом, достаточно было увидеть перемену, случившуюся в нем с того момента, когда он узнал о своем повышении. Он, экономный до чрезмерности, приехал на следующий день на такси, более того, заявил, что не желает больше вешать шторы, что нет в этом смысла, если за несколько злотых это может сделать обойщик. Раньше он полагал, что на такое жаль тратить деньги.
Кроме того, он уже не шутил с Ендрусь и не затевал с ней разговоров, а когда старая женщина обратила его внимание на то, что он оставил на бюро окурок, ответил ей чуть ли не презрительно:
— Собственно, ваша обязанность — это убирать.
— Было бы время, — проворчала она.
— Прошу не спорить, а просто прибраться.
Богна услышала это из своей комнаты и улыбнулась себе: «У доброго Эва приступ директорского достоинства, но, надеюсь, это пройдет».
Однако не прошло.
В день брака дошло до небольшого скандала, во время которого Ендрусь расплакалась и не захотела ничего желать Эваристу.
— Я и не таких господ видала! — кричала она с кухни. — Да только человека они уважать умели.
— Эв, извинись перед ней, — просительно шепнула Богна.
— Ну, знаешь, — возмутился он. — Мне что, перед кухаркой извиняться?
— Ты был неправ, — мягко произнесла она.
— А хоть бы и так, — пожал он плечами. — Мне можно быть неправым, а ее дело — слушать и молчать.
— Сделай это ради меня, — вновь попросила она. — Сегодня такой важный для нас день… Я не хотела бы его портить.
Он заколебался.
— Хм… хм… Может, и правда это оказалось бы дурным предзнаменованием… Но извиняться перед ней я не стану.
— И что тебе мешает, любимый?
— Погоди, — поднял он палец. — Сейчас я все решу.
Эварист направился в кухню, и Богна через открытые двери слышала, как он говорил:
— Ну, успокойтесь. Сегодня моя свадьба, а вы невежливы, но мне хотелось бы, чтобы вы узнали мою доброту. Вот вам десять злотых. Ну, прошу вас.
— Зачем мне эти деньги? — буркнула старуха.
— Возьмите. Пригодятся. Вот и славно.
Довольный, он вернулся в столовую и прищурился:
— Слышала?
— Слышала, — сказала она без одобрения в голосе.
— Деньги, моя дорогая, лучшее лекарство от всего.
Она взглянула на него со страхом:
— Надеюсь, ты это не всерьез?…
Он рассмеялся и протянул к ней руки:
— Конечно, конечно, дорогая. Я пошутил. Но знаешь, в отношениях со слугами, с людьми, которым мы платим за их работу, такие — как бы это сказать — компенсации — это простейший выход.
