Она уступила. Ее не убедил тот аргумент, что в скромном помещении старая мебель свидетельствует о зажиточном прошлом владельца. Скорее уступила она из-за воспоминания о его нищей комнате на Праге. Честный парень, который годами ограничивал свои расходы — даже слишком ограничивал — и заставлял себя обитать в таком-то сарае, имел несомненное право на ампирный антиквариат с позолоченной бронзой. Естественно, она ему этого не сказала. Утаила от него и то, что заглядывала к нему, допуская, что это его расстроило бы.
— Не ты ли, милая, нанесла мне визит вчера? — спросил он, а когда она, не раздумывая, возразила, он вздохнул с видимым облегчением: — Мне дома говорили, что приходила какая-то элегантная госпожа.
— Да? Эв… Я ревную! — пошутила она.
— Но я тебе клянусь, что понятия не имею, кто это был.
— Однако она знала твой адрес. Берегись! Принимаешь у себя элегантных женщин, а я этого не люблю, чудный ты мой парень.
Она смеялась и не обижалась за то, что он стесняется своей комнаты. Это свидетельствовало о его эстетическом чувстве, а прежде всего о том, что там-то он точно не принимал женщин. Он и вообще не был испорчен, чтобы не сказать «неопытен», но это лишь добавляло ему привлекательности. В комплиментах его не было изысканности, в его нежностях она чувствовала определенную жестковатость и отсутствие высокомерия. Казалось, он до сих пор сомневался в своих шансах. Эта робость, прикрытая тонким слоем притворной дерзости, весьма привлекала Богну.
При этом она чувствовала, что необходима ему.
— Наверняка, — говорил Эварист, — человек работал на износ, никаких расходов себе не позволял, но и жизненной активности не имел. Потому что — зачем бы? Ради кого?… Теперь, когда у меня будешь ты, я пойду вверх. Ведь не останусь же всю жизнь мелким чиновником. И глупее меня делали карьеру.
— Конечно, любимый, я уверена, что ты способен на большее, чем вести прием в фонде.
— Ты серьезно так думаешь? — спрашивал он с оттенком беспокойства.
— Совершенно серьезно. Вот увидишь, станешь еще министром, а то и миллионером.
— Отчего бы и нет? Только бы людям дать понять, только бы познакомиться с теми, кто может человека подтолкнуть вверх.
Были у него амбиции, она не намеревалась их отбирать, напротив. Сама она ждала от него если не миллионов и не министерского портфеля, то, в любом случае, достаточных талантов, чтобы занять серьезное положение.
— Мне приходилось сложнее, чем многим, — говорил он. — Родители мои были бедны. Я входил в жизнь без стартового капитала. Всякое начинание должно иметь капитал, а у меня было всего-то десять пальцев да школа. А на таком далеко не уедешь. Человек — такая же штука, как и бизнес, нет?… И связей у меня никаких не было, как и богатых родственников. Но как-то я сумел удержаться на поверхности, а теперь, даст Бог, лучше пойдет.
