По широким каменным ступеням он вышел на виадук. Нашел на мосту свободную лавочку. По центру моста густо летели машины, на тротуарах толкалась говорливая, смеющаяся потная толпа. Тут никто не обращал на него внимания.
«Странное дело, — думал он, — какая сила, какой инстинкт толкает людей сбиваться в огромные массы? Почему они не устроят себе жизнь иначе, отчего обитают в больших городах, местечках, селах?…» Экономическая необходимость, говорил некогда профессор Бжостовский. Но экономическая необходимость остается результатом психических потребностей вида, а не наоборот. Когда бы у человека не было социального инстинкта, он создал бы другие экономические потребности.
— Глядите, что на пляжах творится, — долетел до Боровича чей-то голос. — Людей — что муравьев.
Он невольно глянул вниз. Широкие пространства серо-желтого песка были покрыты людскими массами. Мутная вода у берегов тоже полнилась купальщиками, на всей поверхности реки посверкивали густо рассыпанные цветные корпуса каяков, лодок и яхт. В середине реки плыл большой, набитый публикой прогулочный корабль, с которого разносились громкие звуки музыки.
Люди, люди, люди. Лезут в воздух, воду, под солнце, сразу же заполняют каждую свободную поверхность, толкаются, жалуются на тесноту и все же лезут в самую толпу. Муравьи… Отсюда, с высоты, уже невозможно различить их черты, формы и даже рост. Они одинаковы: одинаково двигаются, кричат, одинаково чувствуют и мыслят. Нужно всего-то вознестись над ними на пару десятков метров, чтобы утратить возможность и необходимость различать отдельные экземпляры. Кто из них мудр, а кто глуп, кто красив, счастлив, зол или добр, каковы его сильные и слабые стороны, заботы, радости, цели, прошлое и будущее?… Не все ли равно?… Хватит пары десятков метров дистанции, чтобы перестали иметь значение индивидуальные черты любого из них… Они — стая одинаковых существ, единый вид, повторенный сто тысяч раз. Вот постоянная, дающая возможность выносить неоспоримые суждения при помощи всего двух чувств: зрения и слуха, которые контролирует объективная мысль.
И все же он пришел сюда, чтобы в этом рое идентичных существ найти одну, кого не в силах заменить никакая другая. Что за парадокс! И в чем тут заблуждение?… Быть может, в очевидной незначительности разницы или в иной, столь же несомненной очевидности веса и значимости этой разницы?… Что-то из этого — явная фальшь, вот только что? То ли, что возникло в результате неторопливых размышлений, или то, что сию секунду озарило мозг своей ощутимой истиной?…
