Неразумные головы Змея Горыныча [Авторский сборник] | страница 44

Действительно, когда перед его глазами открылось знойное песчаное безбрежье, он поразился изобилию горячего жёлтого цвета. Этим цветом он напишет в будущем портрете её волосы.

Художник сел на барханы. Достал кисти, развернул бумагу. Он приготовился писать. Он впервые стал писать после долгих странствий и потому писал вдохновенно, жадно. Краски, опережая одна другую, торопились лечь на чистый лист.

Он не замечал хода времени. И не смотрел, что выходило у него из-под кисти. Нанеся же последний мазок, он закрыл глаза, чтобы через мгновение увидеть своё долгожданное творение.

Юноша медленно открыл глаза и горько разочаровался. Лицо не было живым. Получилось так же, как и прежде. Он в отчаянии разорвал портрет, и ветер, подхватив бумажные клочья, понёс их по песчаным гребням в пустыню.

— В чём же дело? — повторял он каждый раз, когда очередной лист бумаги с портретом оказывался изорванным. Краски были яркими, сочными, таких красок он ни у кого не видел. Но портреты не оживали.

Прошло семь лет. Пора было возвращаться на родину. Но как он мог вернуться, если он не нашёл того, что искал?

Однажды на берегу озера, заросшего камышом и населённого дикими утками, юноша сидел в глубокой задумчивости. Ему было горько и обидно за потраченное напрасно время. Он снова развернул лист бумаги, вытащил краски и, почти ничего не видя перед собой, стал наносить мазки, один за другим. Глаза его застилали слёзы. Они падали на лист и от каждой слезы краски закипали, закипали от горя разлуки и невозможности увидеть любимые глаза.

Ему казалось, что прошло одно мгновение, когда он очнулся. С листа бумаги на него смотрели живые печальные глаза…

Он, унимая дрожь, охватившую его, свернул портрет в рулон и, держа его в руке, быстро пошёл на восток, к своему домику. Он очень долго шёл.

И когда в одно раннее утро перед ним появились родные места, у него уже не было сил даже обрадоваться. Он лёг перед калиткой и впал в забытьё.

Придя в себя, он поднялся с травы. Открыл калитку. Весь двор зарос высокими сорняками. Даже на клумбе не было ни одного цветка. «Неужели она не бывает здесь?» Тревожные предчувствия овладели им.

— Почему она не встречает? — спросил он себя. — Неужели у неё не хватило терпения дождаться? И где она?

Он вошёл в дом. Толстый слой пыли покрывал пол, стол и стулья.

— Ничего, она где-то здесь, она просто не знает, что я вернулся. Скоро я увижу её.

Первым делом юноша повесил портрет на стену, противоположную той, на которой висел портрет матери.