— Господин начальник, капеллан находится в церковной ризнице.
Или же докладывал:
— Господин начальник, трое рабочих…
Или сообщал по телефону:
— Обер-лейтенант все еще спит в сорок первой комнате…
Это были такие же люди, как мы. Они тоже подняли голос против войны или против террористического режима. А из Пауля Риделя, несомненно, выработался образцовый осведомитель, не то что какой-нибудь доносчик от случая к случаю, нет — прожженный шпик-профессионал. Результатом его трудов были мчащиеся к месту действия гестаповские машины, топочущие по лестницам жилых домов отряды карателей, окрики: «Стой! Ни с места!» Выстрелы и кандалы, суды и казни. Он выслеживал, он доносил, он давал показания, и стоило ему куда-нибудь ткнуть пальцем, как туда же направлялись дула револьверов. Но все это уже недоказуемо. Мертвые безмолвствуют, а охотники за черепами исчезли или умерли.
Я не выпускал доносчика из поля зрения. Я заклинал толстяка-адвоката М. помочь мне. И вот однажды он уселся за письменный стол в своем служебном кабинете, подвинул к себе папку с документами, взял из серебряной коробочки таблетку и сказал:
— Итак, могу вас порадовать, господин Брендель. Мы кое-чего добились. — Он раскрыл папку, просмотрел какую-то бумагу и взглянул на меня поверх темных очков. — На процессе бывшего государственного советника Редера из имперского управления государственной безопасности последний показал и удостоверил, что в его ведомстве в течение трех лет работал некий Пауль Ридель. В качестве тайного агента.
— Наконец-то!
— Стоп! Не увлекайтесь!
— Что ж, он отрекся от данных показаний?
— Нет. Но, во-первых, нам нужно не менее двух свидетелей. А, во-вторых, он постарается смягчить свои показания, если мы его возьмем за бока. К тому же чисто осведомительская деятельность не наказуется. Тут надо найти какое-нибудь преступление. Кстати, этот субъект Ридель давал показания по делу Редера. Он, конечно, клялся в полнейшей непричастности. А как вы докажете обратное? Можете вы доказать, что деятельность Риделя в гестапо носила преступный характер?
Я вскочил и стукнул ладонью по столу:
— Да я же своими ушами слышал его показания на заседании чрезвычайного суда!
Адвокат насупил белесые брови, поправил массивные очки.
— Возможно, но сейчас бы он все это опроверг. Документы пропали, судьи умерли. Тогдашние свидетели тоже пропали без вести. Как ни жаль, но придется поставить крест на этом деле. Я долго думал и пришел к такому выводу.
