Только под утро, когда засветлели небо и море, костры догорели. Караульные залили водой из леек тлеющие сучья.
— Собираться надо, — сказал Лева.
Осман кивнул головой.
Он сидел на камне и торопливо наматывал длинную крепкую веревку со ступни на колено, со ступни на колено. Море все еще гремело, не успокоившись с ночи.
Старая медведица как будто дремала. Она была вся покрыта легким сумраком, но уже можно было различить на вершине кудрявую зелень деревьев, а местами обнаженные глыбы утесов.
Вожатые и все ребята столпились на середине дороги и, закинув головы, жадно вглядывались в неясные очертания расщелин и выступов.
Сероватый дымок тумана понемногу таял, и все яснее проступали темные, будто вымытые за ночь скалы.
И вдруг Керим всплеснул руками и закричал не своим голосом:
— Вижу, вижу — они!
— Где? Где? — закричали ребята.
Керим протянул руку и показал на крутой склон горы.
— Они! Они! — подхватили ребята и замахали платками и панамками.
Прижавшись к горе, стояли рядом, точно наклеенные на скалистую стену, две белые фигурки. Снизу не было видно, на чем они стоят — на узеньком карнизе или на просторной площадке. Казалось, что вовсе не так уже высоко они забрались и что им ничего не стоит сойти вниз по нескольким каменным уступам, которые спускаются огромными ступенями к самому подножию горы.
— Товарищ Осман, — сказал Лева, — я думаю, добраться к ним будет не так уж трудно. Может, и веревка не понадобится?
Осман покачал головой:
— Нет, хозяин. Это мы только отсюда так видим. Без веревки ничего не поделаешь. Там — крутые места.
— Что же вы думаете делать, товарищ Осман? — спросил Сережа. — Подберетесь к ним поближе и бросите снизу веревку?
Осман усмехнулся.
— Кидать наверх никак нельзя. Туда кинуть — пятьдесят метров веревки надо. А пятьдесят метров — знаешь какой вес будет? Полпуда.
— Придумал, — сказали ребята и засмеялись.
— Слушай, Лева, — сказал вдруг Керим. — У нас на Кавказе горы повыше, чем здесь. А в горах, бывает, высоко-высоко пчелы живут. Так мой отец знаешь что делал? Возьмет падки, вобьет между камнями и по палкам, как по лестнице, лезет. За медом. Давай и мы так сделаем. Я сам долезу. Давай.
Осман потрепал Керима по плечу.
— Хороший мальчик, — сказал он. — Якши-улан.
И обратился к Леве и Фриду:
— Я вот как думаю. Пойдем прямо. Как весной вода шла вниз, такой дорогой мы наверх пойдем. А то кругом итти долго надо.
