А это значит, что и люди между собой связаны…
И сейчас я отчетливо знал, что сделаю с бело-серебристой пластиной, которую мне выдал Ильин в «Храме прозрачных стен». Я куплю деду лошадь (ведь мама потому и поехала на целину, чтобы купить деду лошадь)…
Но в «Храме прозрачных стен» решили все по-другому.
Той ночью убили хромого Кешу.
Я почему-то сразу понял, где это могло случиться и кто убил. Обычно Ганс провожал Светку до границы наших улиц, где ее поджидал хромой Кеша и доводил уже до дома. И, конечно, немецкий кинжал был у Ганса, как всегда, с собой. А оружие имеет свойство привлекать смерть. Особенно если на нем уже была раньше смерть. И тогда надпись на кинжале: «Mehr Sein als Scheinen» срабатывает как приказ.
Но Ленька Француз не верил, что это Ганс и что хромого Кешу так запросто могли убить. Тем более — Кешу, который своим ядром столько раз отгонял смерть, что она уже, казалось, раз и навсегда должна забыть на нашу улицу дорогу.
— Жизнь — это война, — говорил хромой Кеша. — И надо быть готовым…
К чему конкретно, он не уточнял, но мы и так понимали, к чему надо быть готовым на войне, и были готовы слушать его песни до утра, пока в них не появлялась продирающая душу хрипотца, от которой начинали подрагивать звезды.
Просто своей жизнью хромой Кеша замыкал контур, который связывал всех нас со звездами, а звезды — с улицей, название которой загадочным образом исчезло с карты города, хотя улица была одной из самых древних [2]. (Потом и сам город[3] исчез с карты мира, и сейчас на очереди стояла уже целая страна, которая из последних сил цеплялась за прошлое, чтобы хоть как-то уцелеть).
Возможно, именно тогда и началось это «исчезновение», которого мы еще не осознавали и, как жуки-рогачи, перевернутые на спину, продолжали шевелить лапками в поисках опоры.
Я записывался в различные кружки, бросал и снова записывался, запойно читал книги о войне, которая после смерти хромого Кеши как-то сразу приблизилась вплотную. Особенно когда в коробке на шкафу нашел губную гармошку с надписью «Hohner».
У хохнера был щемящий звук исчезновения, который просто выворачивал душу.
На этом хохнере играл младший брат мамы — дядя Вася, который 8 марта 1944 года геройски погиб, спасая город от исчезновения, но бабушка даже не захотела получать его посмертный орден («Славы» третьей степени).
От этого исчезновения и бежала Светка, чтобы, как в песне хромого Кеши, не повторить судьбу той «девушки из Нагасаки».
