Сто билетов по пятьдесят копеек — это пятьдесят рубликов! По двадцать пять каждой из нас. Ровно двадцать пять! Круглая цифра, магическая фиолетовая купюра — я видела такую единственный раз в жизни, мама показала ее, не вынимая из кошелька.
Каким он стал? А я ведь сохранила колечко, которое он грыз. Возьмут ли в кассе мелочью из моей коробки?
* * *
Мы сидели у подъезда. Ксюня говорила, что Михаил Меченый уже пришел, вот-вот наступит эпоха Водолея и что-то там еще. Я не слушала ее. Я выглядывала прохожих с детьми.
Вот мимо нас прошли двое. Ксюня почуяла: «Не из нашего подъезда…» Тонкая мама в пластмассовых очках и синеватый мальчик в рубашке со скрипичным футляромчетвертинкой.
Мы прокрались следом. По звуку лифта определили: третий! Наш этаж! У меня вспотела голова. Было слышно, как мама с сыном несколько раз позвонили в дверь, постояли у пустой квартиры. Затем они вернулись на первый и едва открылись фанерные двери лифта — перебивая друг друга, мы объявили: — Вы к нам!
Все вместе (мы едва дышали) — снова поднялись на третий. Тонкая мама спросила Ксюню, знают ли ее родители про зоопарк. Конечно, знают! В этот момент мы обе могли обмануть полиграф.
Я заметила у мусоропровода пустую бутылку (10 копеек в пункте приема) и, пока Ксюня возилась с замком, подвинула ее ногой и спрятала за трубу.
Ксюня с достоинством открыла входную дверь. Раздался грохот бамбуковых штор — навстречу ринулся пес. Но это нарушало протокол. Вначале следовало приобрести билеты.
— Сколько стоит детский? — подыгрывая нашей важности, спросила мама. В этот момент Ксюня уводила пса в комнату.
— Двадцать пять копеек, — ответила я. Ксюня яростно обернулась. Еще долго она не могла простить мне этой скидки.
Я наколола билеты на оленьи рога, тонкая мама хохотнула, Ксюня вручила малышу хомяка. Тот заполз ему в рукав. Я испугалась: хомяк кусался.
— Попугай говорящий! — зачем-то соврала Ксюня.
Кошка оказалась редчайшим экземпляром, образцом аскезы: она не ела хомяка с попугаем. Более того, сама ходила на унитаз и спускала за собой! Это было чистой правдой.
Вылетел одуревший Жорик, мальчик дернулся на выход. Но как же можно отпустить гостей, не показав исполнения команд! Голос! Голос! Я была пьяна от возбуждения, я думала, какой будет замечательный шумовой оркестр, если к нам присоединится Бабка-Цапка!
Пес рявкнул, футляр дрогнул, мама пыталась попасть ногой в туфлю. Мы торжествовали! У нас было семьдесят пять копеек! Ксюня сердито зыркнула на меня.
