Когда шли к скалам Пастухова (главным образом, для того, чтобы подышать на новой высоте, понаблюдать, как будет вести себя организм), проходили мимо «Приюта одиннадцати», с которого нам и предстояло стартовать на следующий день, точнее, ночь. Снаружи приют выглядит как небольшой средневековый замок, но внутри это заюзанный, ушатанный сарай. Он находится на высоте 4200, а название за ним закрепилось еще с 1904 года, когда на этом месте впервые разбили лагерь учитель и 10 гимназистов.
Возле приюта огромный валун с табличками — имена и фотографии тех, кто не вернулся. Памятник сгинувшим туристам и альпинистам, среди которых есть мастера спорта. Молодые парни и девушки и не очень молодые мужчины и женщины. Люди, которые любили высоту, опасность, горы. У каждого своя причина восхождения: кто-то чисто из спортивного интереса, кто-то из любопытства, кто-то искал здесь себя. Так или иначе, все, кто пришел сюда, «сменив уют на риск и непомерный труд», — это особая стихия людей. Я взобралась на тот валун вечной памяти, глядела в лица на табличках, считала, кому сколько лет. И пыталась представить, что это был за человек…
В тот день до скал Пастухова нам не суждено было добраться — поднялся сильный ветер, и нас окутало облако, видимость 3–4 метра. Спрятались за камни, сидим — дышим, привыкаем к новой высоте, и очень хочется вернуться — настолько холодно, неуютно. Вдруг из-за камня появились черная и белая дворняги. Я с радостью отдала одной из них свой батончик и выдавила на камень немного сгущенки. Пока спускались, собаки были рядом, вели себя так, будто мы их хозяева, то и дело дурачась друг с дружкой и грызясь.
4
Сидим возле вагончика у приюта «Бочки», треплем псов, то и дело смазываем лица солнцезащитным кремом, и говорим про археологические экспедиции Вячеслава. Он рассказал, что однажды их группе довелось найти останки семьи из трех человек. Три тысячи лет они пролежали под землей, вероятно, наспех похороненные. Три тысячи лет мужчина обнимал женщину, так их и нашли. Мужчина обнимал женщину, а ребенок лежал рядом. Что это были за люди, как жили, чем жили, на каком языке говорили, как любили друг друга, куда и зачем шли, от чего умерли? Во время переселения, должно быть… Я прошусь на раскопки, но Вячеслав говорит, что и условия, и люди там — не для девушки. После того как мы стояли на приюте без воды и теплых удобств, я, кажется, все выдержу. А люди на раскопках — обычные подрядчики (вроде строителей), некоторые не так давно освободились из мест не столь отдаленных. Но все хорошо знают свое дело, работают хорошо, чтобы потом хорошо (понятно, как) «отдохнуть». А у меня все же не вяжется, не складывается: обнаружить, потревожить мужчину и женщину, которые три тысячи лет пролежали в земле, а вечером выпивать, брататься, материться. Как противоречивы профессии, люди, ситуации! Слава признался, что если бы я сама не напросилась, ему едва ли пришло бы в голову пригласить меня на Эльбрус — слишком изнеженной и городской я кажусь…
